Значение первой выставки Товарищества

Мясоедов утверждал, что успех первого выступления должен предопределить во многом дальнейшие судьбы Товарищества, — и оказался прав. Первое общее собрание Товарищества, которое состоялось 6 декабря 1870 года, наметило открытие выставки «15 сентября будущего 1871 года и не позже 1 октября»¹. Но срок этот не удалось выдержать: открылась первая выставка только 29 ноября 1871 года и закрылась 2 января нового, 1872 года. Таким образом, она была доступна обозрению немногим больше месяца. Но этот месяц имел решающее значение для оценки новой организации. Выставка сразу принесла признание, хотя выступило на ней в Петербурге лишь 16 художников, показавших 47 произведений². Уже одно это отличало ее от более обширных по количеству экспонатов академических выставок, а также хорошо известных русским художественным кругам парижских салонов, содержащих порой до трех тысяч произведений.

Как же весомо должна была звучать для современников каждая картина и какой цельностью идейных и творческих устремлений должна была отличаться выставка в целом, чтобы вызвать огромный общественный резонанс, который сопутствовал первому публичному выступлению передвижников и в обеих столицах и на Украине.

Вот полный перечень участников выставки в Петербурге: В.Ф. Аммон, С.Н. Аммосов, А.П. Боголюбов, Н.Н. Ге, К.Ф. Гун, Л.Л. Каменев, Ф.Ф. Каменский (скульптор), М.К. Клодт, М.П. Клодт, И.Н. Крамской, В.М. Максимов, Г.Г. Мясоедов, В.Г. Перов, И.М. Прянишников, А.К. Саврасов, И.И. Шишкин. Среди них отсутствует ряд учредителей, подписавших Устав, — К.Е. и Н.Е. Маковские, К.В. Лемох, А.И. Корзухин, В.И. Якоби. Двое последних и впредь на выставках Товарищества не фигурировали. Аммосов, Аммон, Боголюбов, Гун не были новичками. Аммосова знала художественная Москва, маринист Боголюбов и Гун пользовались солидной репутацией, особенно известен был в этот период Боголюбов.

Имена большинства участников 1-й Передвижной выставки в той или иной степени были известны.

И все же 1-я выставка прозвучала как небывало новое и отрадное явление и вызвала очень большой по тому времени приток зрителя. Естественно напрашивается вопрос — почему? Причин, приковавших к первой же выставке общественное внимание, было несколько. Это был первый выход в свет первого в России вольного творческого содружества. Выставка была воспринята как программное выступление художников-демократов и действительно являлась таковым. Печать (сочувствовавшая смелому опыту) приветствовала именно его просветительный, идейно-демократический характер, активность вторжения художников в жизнь, связь их с освободительным движением. Стасов писал: «Самая большая художественная новость в настоящее время в Петербурге — передвижная выставка. С какой стороны на нее ни посмотришь, везде она является чем-то особенным и небывалым: и первоначальная мысль, и цель, и дружное усилие самих художников ... и изумительное собрание превосходных произведений...

Кому еще недавно могло прийти в голову, что настанут ... такие времена, когда русские художники не захотят больше ограничиваться одним личным своим делом ... что они вдруг бросят свои художественные норы и захотят окунуться в океан действительной жизни...»³ (курсив мой. — Ф.Р.).

«Отечественные записки», журнал, возглавляемый, как известно, в эти годы Некрасовым, посвятил 1-й выставке специальный обзор. Показательно, что автором обзора был М.Е. Салтыков-Щедрин. Он приветствовал демократический характер объединения: «Нынешний год ознаменовался очень замечательным для русского искусства явлением — некоторые московские и петербургские художники образовали товарищество. ...Отныне произведения русского искусства, доселе замкнутые в одном Петербурге, в стенах Академии художеств, или погребенные в галереях и музеях частных лиц, делаются доступными для всех... Искусство перестает быть секретом, перестает отличать званых от незваных, всех призывает и за всеми признает право судить о совершенных им подвигах»⁴.

Но не только столичная пресса могучими голосами Стасова и Салтыкова-Щедрина приветствовала первые шаги передвижников. Широкий отклик в прессе встретила выставка и в Москве. Выставка была открыта с 24 апреля до 1 июня 1872 года в помещении Училища живописи, ваяния и зодчества. Здесь экспозиция выставки пополнилась статуей «Иван Грозный» М. Антокольского, четырьмя полотнами («Точильщик», «Атаки», «Чиновник смотрит в рюмку», «Чиновник ловит мух»; два последних в каталог не попали) Вл. Маковского, портретами П.Г. Осокина, купца И.С. Камынина⁵ В. Перова. Судя по каталогам, в Москве участвовало 20 художников (среди них — выходец из Белоруссии пейзажист Ф.И. Ясновский и скульптор М.Ф. Шохин), представивших 54 произведения. Но в действительности вместе с дополнительными московскими работами всего на 1-й выставке было 82 произведения⁶. Кроме Петербурга и Москвы первая выставка посетила два крупнейших украинских города — Киев и Харьков. Это был как бы первый экзамен, который передвижники держали перед зрителем. Не было сомнения, что экзамен был выдержан с блеском. Успех выставки, живой интерес к ней подтвердили жизненность нового начинания.

Энтузиазм основателей Товарищества, их увлеченность делом были таковы, что первую выставку в ее странствиях сопровождали Перов и Мясоедов. Финансовые итоги выставки были скромными, но обнадеживающими. Они доказали: плата за вход обеспечивала материальную возможность передвижения, отчисления за проданные произведения создавали базу для продолжения деятельности Товарищества.

Для того чтобы оценить общественный резонанс не только первой, но и последующих выставок Товарищества, надо учесть, что население даже крупнейших городов знало в то время современную живопись только по отзывам печати или по плохим репродукциям с рисунков и гравюр (фотомеханические способы репродуцирования были в то время еще не известны)⁷. Кроме того, и это особенно важно, до организации Товарищества произведения демократического искусства появлялись разрозненно — то на академических выставках, то среди разноликой массы полотен на так называемых постоянных выставках разных организаций. Такого открытого, публичного, сплоченного, творческого выступления демократического искусства, каким явилась 1-я выставка Товарищества, не бывало. В этом кроется новаторское значение выставки — и особенно для провинции.

При всей немногочисленности ее состава выставка 1871—1872 годов содержала значительные произведения во всех основных жанрах живописи. Это были «Охотники на привале» и несколько превосходных портретов работы Перова, «Порожняки» Прянишникова, «Петр I допрашивает царевича Алексея в Петергофе» Ге, «Грачи прилетели» Саврасова, цикл портретов Крамского и другие произведения. Если вспомнить, как мала была первая выставка по количеству представленных на ней произведений, нельзя не удивляться тому, что большинство этих произведений вошло в историю русской живописи и стало хрестоматийными. Они сохранили подлинно народное признание даже тогда, когда были созданы шедевры Репина и Сурикова, представляющие собой вершины русского искусства. Это свидетельствует о том, что идейный и художественный уровень этой выставки был исключительно высок. Ее лучшие произведения несли в себе животрепещущие, актуальные идеи времени, те, которыми жили и современная передвижникам передовая литература, театр, музыка. Поэтому, приветствуя появление Товарищества, прогрессивная демократическая печать приветствовала не просто удачно найденную организационную форму показа произведений. Отнюдь не всякое объединение художников, стремившихся к популяризации своих произведений, встретило бы такой прием.

«...Всего важнее нам кажется (в Товариществе. — Ф.Р.) именно последнее — решимость художников соединиться, — пишет Стасов, — образовать свою собственную среду и массу, с твердо сознаваемою целью и горячим желанием не только делать красивые картины и статуи, потому что за них платят деньги, но и создавать этими картинами и статуями что-то значительное и важное для ума и чувства людского»⁸.

Литературные друзья также оберегали идейную целенаправленность Товарищества. Салтыков-Щедрин, как уже упоминалось, дал высокую и сочувственную оценку 1-й выставки. В той же статье, однако, он говорит об опасностях, таящихся в некоторых формулировках Устава, в первую очередь — в слишком неопределенном пункте об условиях приема в члены Товарищества.

«Ограждает ли она (подобная организация. — Ф.Р.) Товарищество от наплыва Моисеев, извлекающих из камня воду, Янов Усьмовичей и т. п.? Нет, не ограждает, ибо по уставу на звание члена товарищества может претендовать всякий художник, «не оставивший занятий искусством» ... А как скоро Яны Усьмовичи проникнут в Товарищество, то они подорвут какую угодно воспитательную цель... Если, например, Товарищество преследует идею трезвости, простоты и естественности в искусстве, то стоит только забраться в Товарищество г. Микешину, чтобы совершенно упразднить эту идею... Спрашивается, что станется тогда с воспитательными целями товарищества?

Я не отвергаю, что и к воспитательным целям могут быть применяемы соединенные усилия нескольких лиц, но для того, чтобы в этом случае был достигнут успех, необходимо, чтобы соединившиеся для одной цели лица были вполне друг другу известны и заранее, с полной ясностью, определили для себя все основания задуманного дела ... ежели мне возразят, что подобное единодушие, в крайнем своем проявлении, может привести к односторонности, то, по мнению моему, и в этом еще не будет большой беды»⁹.

Когда позже Академия создала свое общество выставок, Стасов встревоженно предостерег Товарищество от опасности слияния с ним: «В настоящую минуту у нас в Петербурге целых два Общества для художественных выставок, одно называется Товарищество передвижных выставок, другое Общество выставок. Между ними существует определенный антагонизм, и я одного только боюсь, чтобы они как-нибудь не слились или чтобы одно не задавило другое... Я твердо убежден, что если общество какое-нибудь настолько подвинулось, что в нем образовалось несколько групп, думающих разно и смотрящих на свое дело с противоположных сторон, тогда нечего хлопотать о слиянии. Им надо жить и действовать врозь, иначе ничего сильного, самостоятельного и путного у них не выйдет»¹⁰. И Крамской боролся за цельность Товарищества против слияния с Обществом выставок.

Широкое общественное признание первого выступления Товарищества привлекло в организацию новых членов и художников, выступающих на его выставках в качестве экспонентов. 1-я выставка послужила началом прочной связи передвижников с П.М. Третьяковым. Он приобрел с выставки картины «Петр I допрашивает царевича Алексея в Петергофе» Ге, «Грачи прилетели» Саврасова, «Порожняки» Прянишникова и «Майская ночь» Крамского, статую «Иван Грозный» Антокольского.

Уже 1-я Передвижная выставка стала трибуной, с которой выступали лучшие русские художники, выразители передовых общественных и эстетических идей своего времени, борцы за национальное демократическое искусство, — трибуной, имеющей широкую народную аудиторию. Поэтому Товарищество становится идейным и творческим центром всего демократического русского искусства — искусства народов России. Выставка показала, что в итоге предшествующей борьбы и исканий сложилась русская национальная демократическая школа реалистической живописи. Школа эта во многом была еще в стадии становления, но в лице Товарищества уже доказала свою способность с честью продолжать дальнейшую борьбу за искусство, служащее народу, свою готовность к этой борьбе.

Примечания

1. Второй пункт первого протокола Товарищества, хранящегося в фондах Отд. рукописей ГТГ.

2. См.: Каталог 1-й выставки. Спб., 1871; Иллюстрированный каталог XVI выставки ТПХВ. Спб., 1888.

3. Стасов В.В. Передвижная выставка 1871 года. — Избр. соч., т. 1, с. 205.

4. М.М. Первая русская передвижная художественная выставка. — «Отеч. зап.», 1871, № 12, отд. 2, с. 268.

5. Судя по некоторым отзывам в печати, можно предположить, что на выставке был показан и «Птицелов» Перова.

6. Как мы видели, подлинное количество превышает указанное в каталогах. Цифрой «82» обозначено общее количество работ первой выставки в сводной таблице отчетов Товарищества, приложенной к отчету Г.Г. Мясоедова на общем собрании Товарищества 21 февраля 1888 г., к иллюстрированному каталогу XVI выставки, составленному художником А.К. Беггровым (Спб., 1888).

7. При наличии отдельных выдающихся и даже блестящих гравюр общий уровень воспроизведения был невысок. Даже опыт так называемых альбомов «Автографов» членов Артели и передвижников, в том числе альбома офортов 1-й Передвижной выставки, никак нельзя признать удачным.

8. Стасов В.В. Избр. соч., т. 1, с. 205.

9. «Отеч. зап.», 1871, № 12, отд. 2, с. 271. Говоря о Янах Усьмовичах и Моисеях, извлекающих воду из камня, Салтыков-Щедрин имеет в виду темы академических композиций, оторванные от жизни.

10. Стасов В.В. Избр. соч., т. 2, коммент, с. 735.