П.М. Третьяков и С.И. Мамонтов

Постепенно обстоятельства жизни Виктора Васнецова начали складываться к лучшему. Большое значение имела поддержка друзей, а в особенности знакомство с двумя выдающимися деятелями русской культуры — П.М. Третьяковым и С.И. Мамонтовым.

Павел Михайлович Третьяков происходил из купеческого сословия. Продолжая завещанные отцом торговые дела и обладая значительным капиталом, Павел Михайлович был вместе с тем образованным, просвещенным человеком, горячо любившим русское искусство.

Его взгляды на жизнь и искусство складывались под влиянием идей великих русских просветителей, Белинского и Чернышевского.

Будучи еще совсем молодым человеком, Третьяков начал коллекционировать картины русских живописцев, собирать «художественную галерею», с самого начала решив, что пожертвует ее городу Москве.¹

«...Моя идея была с самых юных лет наживать для того, чтобы нажитое от общества вернулось бы также обществу (народу) в каких-либо полезных учреждениях; мысль эта не покидала меня никогда во всю свою жизнь», — писал он.

К моменту знакомства с Васнецовым Третьяков собирал главным образом произведения своих современников — передвижников.

Тонко и профессионально разбираясь в живописи сам, Третьяков, приобретая то или иное произведение, всегда спрашивал совета Крамского, а позднее — Перова и Репина, считаясь с их указаниями. Со своей стороны и художники уважали строгого, принципиального в суждениях, внимательного и отзывчивого Павла Михайловича; Виктор Васнецов назвал его «светлым человеком необычайной скромности».

Большой честью для живописца было увидеть на Передвижной выставке белую карточку под своей работой: «Приобретено П.М. Третьяковым». Характерно в этом отношении письмо знаменитого пейзажиста И.И. Левитана к Павлу Михайловичу: «...Я так несказанно счастлив, что последняя моя работа сразу снова попадет к Вам... Мне до слез больно было бы, если бы она миновала Вашего колоссального собрания, ясно говорящего о Вашем глубоком понимании искусства и о Вашей трогательной и бескорыстной любви к нему».

Все выдающиеся художники Москвы и Петербурга, понимая большое общественное значение галереи, стремились, чтобы их произведения попали туда, и часто шли навстречу предложениям Павла Михайловича, уступая ему против назначенной цены.

Третьяков не только приобретал картины, но и материально помогал начинающим, как, например, Антокольскому, Васильеву, Левитану, а также давал заказы. Его стараниями осуществлена большая серия портретов деятелей русской национальной культуры — писателей, композиторов и ученых.

Говоря словами В. Васнецова, «Павел Михайлович Третьяков совершил великое просветительное дело для родины, собрав воедино произведения русского искусства с неустанными трудами и энергией, любовью и знанием дела».

Выдающееся дарование Васнецова Третьяков приметил еще в академические годы, приобретя, по рекомендации Репина, картину «Мужики с тачками» (1873 г.). В Москве Третьяков помог Виктору Михайловичу выбраться из весьма затруднительного материального положения, купив для галереи «Чтение военной телеграммы» и «Преферанс», а затем и «После побоища».

Художник часто бывал в семье у Третьякова, где все безоговорочно его полюбили... «Нежный благородный блондин, глубокая натура, много работавший над собой человек, с поэтичной нежной душой. Последнее его лучшее произведение вполне характеризует его: «Слово о полку Игореве» — картина поэтичная», — отзывалась о нем жена Третьякова, Вера Николаевна.

Особенно часто Васнецов посещал музыкальные вечера, которые устраивали в доме Третьяковых.

Другим притягательным центром, куда стремились все художники, был дом Саввы Ивановича Мамонтова. Являясь, подобно Третьякову, состоятельным человеком, промышленником и строителем железных дорог, Мамонтов был не только покровителем искусства, но сам, влюбленный в русскую художественную культуру, был, по выражению А.М. Горького, «исключительно завидно даровит». Он был автором и режиссером пьес, хорошо пел, сочинял музыку и обладал недюжинными способностями скульптора.

С Репиным, Антокольским и Поленовым Мамонтов познакомился за границей, где учился пению у итальянцев. Он сыграл немалую роль в переезде друзей в Москву, усиленно их приглашая и настаивая на этом. «Вы, серьезно говоря, не сделаете ошибки, — писал он Поленову, — если целым кружком поселитесь в Москве на некоторый срок, для работы... Москва всё-таки может дать много самобытного, свежего материала для художника».

В Москве, в Мамонтовском доме на Садово-Спасской, Художники, да и не только художники, но и композиторы, артисты и музыканты нашли подлинную атмосферу для вдохновенного творческого труда и отдыха. Мамонтов интересовался всеми искусствами и понимал их. Долгими зимними вечерами в просторном кабинете Саввы Ивановича не умолкали пылкие споры о путях и задачах русского искусства, устраивались чтения книг и журнальных статей, ставились любительские спектакли.

В один из таких вечеров на Рождестве и состоялось знакомство Виктора Васнецова с Мамонтовым.

Торопливо шагая вслед за старым швейцаром, Леоном Захаровичем, Васнецов осматривался по сторонам. Чувствовалось, что в доме идет подготовка к спектаклю. В одной из комнат он заметил полотно, на котором Василий Поленов писал декорацию к первому акту, в другой кроили, шили, примеряли костюмы, где-то по углам репетировали; в кабинете стучали топоры, строили сцену. Наибольшее оживление царило в столовой. Здесь с утра до вечера кипел самовар и раздавались угощения всем участникам представления. Многочисленные племянники и племянницы Мамонтова и еще какие-то незнакомые Васнецову юнцы толкались вокруг чайного стола в ожидании ролей. В комнате стоял гул от звонких молодых голосов, но, видно, ничуть не смущаясь этим и перекидываясь веселыми шутками, сидел среди шумной компании сам Савва Иванович и спешно дописывал пьесу, которую готовили к постановке.

Необщительному и застенчивому художнику очень понравилась энергичная складная фигура Мамонтова, его умные волевые глаза, а главное — обращение, прямое и откровенное. Казалось, они давно уже были знакомы, и Васнецов даже не заметил, как, уступая вдохновляющему деспотизму Саввы Ивановича, уже стоял на домашней сцене, в живой картине «Видение Маргариты Фаусту», изображая Мефистофеля.

А вскоре и сам Виктор Михайлович начал заказанные Мамонтовым для зала заседаний Донецкой железной дороги картины.

Примечания

1. В настоящее время Государственная Третьяковская галерея.