Об улучшении постановки учебного дела в Высшем художественном училище при Академии художеств и изменении некоторых параграфов устава Академии, касающихся этого училища

Мнение действительного члена Академии художеств Г.Г. Мясоедова¹

Жизнь искусства протекает, подчиняясь общим причинам. Причины эти могут благоприятствовать процветанию и развитию искусства или его угнетать, вызывать энергию или ее подавлять. Настоящая эпоха общественных движений, оставляя процветание искусства в стороне, затрагивает более его представителей, как отдельных лиц, как групп и организаций, работающих на поприще искусства. Академия художеств, имея сложные задачи, исполнение которых затрагивает много интересов, естественно терпит влияние общественного разлада и падения, которые, врываясь в ее внутреннюю жизнь, парализуют всякую энергию, веру в ценность искусства, его надобность, пользу и радость творчества. Есть основание думать, что господствующий в Академии разлад, неудовлетворенность и беспорядок в некоторой, довольно значительной степени приходят извне. Дает ли это нам право думать, что сам по себе устав Академии полон одних совершенств и не допускает никакого исправления? Это — тоже вопрос, который нас всего более интересует в данную минуту.

Государство в заботе об общественном просвещении создало императорскую Академию художеств, т[о] е[сть] такое учреждение, которое должно представлять собою одну из парадных фигур казового конца. Для этого было затрачено много усилий, забот и много средств. Академия имеет роскошное здание, музеи, библиотеки и мастерские, профессоров всех видов искусства, мастерские по всем отраслям, богатые средства, отпускаемые министерством двора, и устав, дающий ей широкие нрава. А между тем искусство наше, едва подняв голову, начало думать свои мысли и говорить своим языком, едва начало приобретать серьезных ценителей и любителей, как голова его опустилась и оно начало бормотать непонятные речи на языке французско-нижегородском. Любовь к делу заменилась нащупыванием кратчайших путей к успеху. Искренность выродилась в манерность, в простое кривляние с чужого голоса. Девиз «свободное искусство» заменился «свободным безобразничаньем». Большинство публики, изумлявшейся сначала, привыкло к нему мало-помалу, и безобразие начало пускать ростки, цвести и приносить плоды. Печать, всегда враждебно относившаяся к императорской Академии художеств (благодаря существовавшим запретам ее касаться), или обходила молчанием все то, что делалось хорошего в Академии, или звонила во все колокола по поводу открытых ею талантов, раздавая титулы великих, славных, маститых и т. д., украшала лаврами пустые и невежественные головы (в большинстве случаев звонарями газетных колоколов были художественные неудачники, потерпевшие крушение на поприще искусства).

Что могла противопоставить всему этому императорская Академия художеств? Запрещения ее касаться не помогали делу. В стенах ее господствовали казенный порядок и рутина. Творчество иссякло, художники убегали на свободу, покидая свою aima mater со всеми выгодами, которыми она располагала.

Тогда высшая власть нашла необходимым дать Академии новый устав и заменить старый персонал новыми людьми.

Какой же появилась на свет божий эта реформированная Академия?

Реформа эта не коснулась общих основ академического порядка.

Она явилась на свет божий во главе с президентом, который вправе за всем наблюдать, разрешать все затруднения, все утверждать, поощрять или задерживать по усмотрению.

Такие полномочия лицу, удрученному множеством других обязанностей и забот и не имеющему возможности знать что-либо непосредственно, естественно вызывает необходимость другого лица, т[о] е[сть] вице-президента, как посредника между Академией и президентом, поставленного для ближайшего наблюдения за ходом дела и возносящего все решения Академии, в Собрании которой он председательствует, на усмотрение и санкцию президента.

Собрание Академии при обсуждении подлежащих его решению вопросов никогда не упускает из виду эту санкцию, которая снимает с него всякую ответственность, создавая, таким образом, коллегию непогрешимых.

До сих пор новый устав ничем не отличается от прежнего, некоторое изменение произошло только в положении конференц-секретаря.

Следует ли считать эту часть устава не подлежащею никаким изменениям, т[о] е[сть] вполне совершенной? Мне кажется, что нет. Не было ли бы лучше, если бы положение президента, не будучи стеснено никакими уставами, перешло бы в положение покровителя искусства? Все практические стороны академической жизни были подчинены министерству двора и утверждались президентом в общих собраниях.

Далее новый устав, называемый временным, значительно разнится от прежнего. Он обособляет Академию от Школы, создает Собрание Академии, на обязанность которого возлагает заботу о дальнейших успехах искусства².

Хотя справедливое желание отделить обучение от поощрения потерпело крушение по причине смешения в общем собрании лиц, заведующих обучением в Школе и одобряющих свою деятельность в Академии в качестве ее членов, тем не менее мысль эта заложена в уставе, отделяющем Академию от Школы. Смешение произошло по вине Академии, плохо понимающей свой устав, и по привычке отдельных лиц не стесняться законами.

Собрание Академии по новому уставу чрезвычайно многочисленно и разнообразно. Оно состоит: из почетных членов, из членов действительных, живущих в Петербурге и провинции, из членов любителей и корреспондентов. Некоторые из действительных членов Собрания состоят на действительной службе, другие таковые же ни на какой службе не состоят и выгодами не пользуются.

В таком-то собрании специалистов и любителей, осведомленных и вовсе не осведомленных, присутствующих и отсутствующих, но участвующих в баллотировке, все вопросы решаются большинством одного голоса!

Такое положение часто дает вполне неожиданные результаты, особенно при избрании в члены Академии.

Благодаря членам, живущим в провинции, всегда малознакомым с миром искусства и его персоналом, в Академию попадают лица, мало расположенные служить делу.

Всем понятно, как по причине одного отрицательного голоса, залежавшегося в канцелярии, лицо, не раз забаллотированное наличными членами, получило равное число голосов и было утверждено президентом.

Насколько это влияние отсутствующих, не принимающих участия в общей работе членов Академии, может поднять достоинство каждого и скрепить взаимное уважение, угадать нетрудно.

Многочисленность и разнородность состава общих собраний делает их малопригодными для решения вопросов, требующих внимательного обсуждения, которое заменяется многословием немногих при неуклонном молчании большинства, являющегося от нечего делать со стаканом чая послушать собственных ораторов, ничем не рискуя, так как подписанный всеми протокол поглотит и правых и виноватых.

Особые мнения, появлявшиеся вначале, прекратились. Гр[аф] Толстой находил их слишком откровенными и не пропускал на том основании, что сор из избы не надо выносить³.

Не лучше ли бы было ограничить число присутствующих членов очередных Собраний количеством определенным (напр[имер] десяти) на основании очередного дежурства или выбора, или каким-либо иным способом; причем необходимо оплачивать неслужащих за каждое заседание. Только таким путем можно вызвать более серьезное отношение к делу и боязнь некоторой ответственности за совестливых.

Если Собрание Академии разделить на два порядка:

1-й — Собрание Академии (ежемесячное)

2-й — Общее собрание Академии (два раза в год), поделив между ними все дела, подлежащие разрешению Академии по степени их неотложности и важности?

Полугодичное Общее собрание объединяет всех членов Академии под председательством президента для утверждения всех решенных за полугодие дел, имеющих в этом надобность, а также для контроля и ознакомления Академии со всем тем, что было сделано в истекшее полугодие.

Высшая школа при Академии, а также все провинциальные школы остаются совершенно вне ее влияния и надзора. Она малознакома с ходом дела в них, ни один член Академии не заглядывает в мастерские — это считается неделикатностью.

Остается судить об успехах учащихся только по выставкам их работ. Выставки эти делаются по группам, по мастерским того или другого профессора. Если бы на этих группах произведений не было имени профессора, сомнительно, чтобы экзаменующие сумели его поставить на должное место. Так мало чувствуется на них влияние руководителей.

Члены Академии, обязанные через пять лет избирать новых или старых профессоров, как могут сделать это сознательно?

Профессора, составляющие педагогический совет, занятые внутренним порядком в классах и мастерских, приемом и переводом из классов в мастерские и т. д., должны совершенно отклонить от себя роль поощрителей, которая создает между профессорами и учащимися отношения или вражды или искательства, нисколько не помогающие, а скорее мешающие правильному ходу обучения.

Провинциальные школы, отданные людям, ничем не заявившим своих педагогических способностей, ни своей любви к делу (иногда архитекторам), получая от Академии значительные денежные поддержки, обращают на себя внимание Академии только тогда, когда дело совершенно расползается и школу приходится прикрыть (как в Тифлисе). Академия, не ведая, как дело устроилось, в этом считая себя не виноватой, выбрасывает несколько тысяч рублей, чтобы привести дело к благоприятному концу⁴.

Надзор за этими школами необходим, а Академия должна быть хорошо осведомлена о всем том, что в них делается. Нет сомнения, что надзор этот возможен и не потребует больших расходов. Говорю о школах, подведомственных Академии и получающих от нее субсидии.

Все сведения об провинциальных школах должны сосредоточиваться в руках ректора Высшей школы для внесения их на рассмотрение Собрания Академии.

Ректор Высшей школы должен стоять во главе Высшей школы, не занимая никакой другой должности в академической иерархии, составляя звено между Школой и Академией, он обязательно присутствует на всех собраниях с правом голоса во всех вопросах, касающихся Школы. На его ответственность, как председателя учебного совета, падут вопросы о приеме учащихся в классы на полугодичных испытаниях, переводы в мастерские и т. д. Обсуждая эти вопросы с педагогическим советом, в случае несогласия с ним, он вносит их на обсуждение Собрания Академии.

Слабая сторона Академии — это отсутствие выставочных зал. Это отсутствие делает деятельность Академии тусклой. Изящные и хорошо приспособленные залы (их вовсе нет в Петербурге), выставки, устраиваемые в них с разбором и тактом, сделают ее более популярной и привлекательной для общества, чем значительно оборонят от лая декадентствующих газет и газетных декадентов.

Этой же цели мог бы способствовать еженедельный художественный листок.

Эту наскоро составленную записку прошу передать туда, где будут рассматриваться и другие, подобные ей.

Г. Мясоедов

Ялта, 11 февраля [1908].

Примечания

1. Подлинник хранится в ЦГИАЛ, ф. 789, оп. 13, ед. хр. 171. В журналах Собраний ими. Академии художеств не публиковалось.

2. См. прим. 1 к письму 94.

3. См. прим. 3 к письму 114.

4. В ведении Академии художеств находились: Высшее художественное училище и художественные школы в Одессе, Казани, Киеве, Пензе, Харькове, Московское училище живописи, ваяния и зодчества. В декабре 1906 года Собрание Академии слушало доклад о состоянии дел Тифлисского художественного училища. Оно было закрыто. Предполагалось создать в Тифлисе художественные классы под эгидой Кавказского общества изящных искусств.