Очерк жизни и деятельности Товарищества передвижных художественных выставок¹

М[илостивые] Г[осудари]!

Выслушав отчет, который Правление представляет Общему собранию о ходе наших дел, по окончании каждого года мы довольствуемся неопределенным сознанием, что вообще дела наши идут недурно. Это успокоительное сознание мешало нам до сих пор выяснить себе, как идут наши дела за все время существования Товарищества и насколько достигаются им цели, намеченные уставом.

Предполагая, что подобное обращение к прошедшему может во всяком случае быть нам полезно, я хочу предложить вашему вниманию свод некоторых сведений, добытых из бумаг Товарищества, которые в продолжение 15-летнего странствования несколько потерпели от случайностей путешествий, почему в цифрах оказываются значительные пробелы, с которыми приходится поневоле мириться. Но прежде чем приступить к цифрам, я должен обратиться ко времени основания Товарищества, чтобы припомнить те обстоятельства и условия, в которых мы вращались, для уяснения себе разницы между тем, что было и что изменилось за последнее время в области искусства.

Официально Товарищество существует со 2-го ноября 1870 года — дня утверждения его устава министром внутренних дел.

Когда я поселился в Москве, среди московских художников более заметным и влиятельным был В.Г. Перов, около которого группировались художники. Благодаря влиянию Перова мне удалось собрать подписи к написанному мною проекту устава Товарищества передвижных художественных выставок, который был послан в Петербург с приглашением подписаться желающих присоединиться к делу. Устав этот попал в «Артель художников», но был ею принят холодно, несмотря на старания Крамского, который ему сочувствовал. Дело не пошло. Артель была учреждением практическим, и для вступления в нее нужно было делать взносы, равные доле прежних членов. Занимаясь писанием образов и портретов с фотографий, она потеряла главные силы, вносившие в нее элемент искусства, и была готова развалиться. Понятно, что при этом ей было не до чужих увлечений, и устав Товарищества остался без движения².

Перебравшись из Москвы в Петербург, там я нашел Н.Н. Ге, несколько постаревшего, но по-прежнему живого, впечатлительного и увлекающегося. Идея внести искусство в провинцию, сделать его русским, расширить его аудиторию, раскрыть в нее окна и двери, впустив свежего и свободного воздуха, была Николаю Николаевичу весьма по сердцу и он взялся за нее горячо и увлек Крамского, который в то время относился к Ге с большим почтением. Дело Товарищества снова поднялось на ноги, собраны были подписи, между которыми были подписи Гуна, Клодта М.К., Прянишникова, Перова, К. Маковского, Корзухина, В. Якоби и др. Последние ограничились подписями, никогда в деле не участвуя³. Из членов артели к Товариществу присоединился один К.В. Лемох, представляя собою единственную связь артели с Товариществом.

Новое дело движения выставок по России связывало нас в очень небольшую и тесную группу. Ге, Крамской и я были членами Правления, т[о] е[сть] вели все дело. Ге, кроме того, был кассиром, внося и в это дело обычную способность увлекаться, он придумывал свои способы ведения книг и свои приемы счетоводства⁴.

Успех его картины «Петр и Алексей» в Петербурге и в провинции очень его бодрил и никогда не был он так оживлен, а может быть, и счастлив⁵.

Вначале дело передвижения по России велось без помощи посторонних сил, члены сами сопровождали выставку, исполняя обязанности артельщика, кассира и т. д. Это был героический период Товарищества. Общество принимало выставки картин с большим интересом, как новинку. Начальство иногда недоумевало; в Харькове, напр[имер], кн[язь] Кропоткин не захотел разрешить выставки, и я должен был телеграфировать Ге, который немедля отправился к министру вн[утренних] дел (Тимашев); последовало на другой день разрешение; получив его, я отправился к попечителю просить залы университета, попечитель не решался дозволить выставку в своих залах, так как того не бывало прежде; я опять телеграфировал Ге — было разрешено министром народ[ного] просв[ещения] устроить выставку в университете⁶. Так, благодаря Ге и Крамскому, оставшимся в Петербурге, устранялись встречавшиеся неудобства. Все эти недоразумения были весьма естественны, стоит только вспомнить, что русское искусство в ту пору ютилось главным образом в Петербурге. О его существовании общество припоминало в дни открытия выставок Академии художеств, содержание и характер которых вам, конечно, памятны. Они состояли из работ учеников-программистов, изредка украшались работами профессоров и академиков и, дополняясь иностранными произведениями, представляли собою неопределенное, малохарактерное собрание картин, по которым, часто с трудом, можно было угадать время и место их исполнения. Таков, по крайней мере, был господствующий тон.

Общество относилось к этим выставкам сочувственно (особенно к бесплатным), шло на них, как на дешевый праздник, с легким сердцем и привычным любопытством. Для уместного выражения удовольствия оно находило на каждой картине указание в виде билетика, сообщавшего звание и заслуги автора произведения, и, нагулявшись досыта, уходило, забывая искусство до следующего года.

В большинстве случаев искусство и его представители тоже мало заботились об обществе. На русской школе лежала еще тень эпохи ее зарождения, которое совершилось при помощи меценатов, обучавших своих крепостных людей у выписных мастеров. От этой эпохи сохранились любовь к одобренным формам, предпочтение всего иностранного и брезгливое равнодушие ко всему русскому, да отношение к искусству сверху вниз, как к занятию, не имеющему иного назначения, кроме забавы и удовлетворения самолюбия тех, кому приходила охота жаловать себя в меценаты.

Наши великие имена, наши светила периода подражания были до такой степени свободны от условий времени и места, что произведения их можно было отнести ко всякой эпохе и школе, исключая той, к которой они действительно принадлежали. Думаю, что их успех и и слава в значительной доле обусловливались удовлетворением господствовавших тогда запросов на прекрасное, возвышенное, классическое, достижение которых считалось возможным при соблюдении заветов и рецептов, выписанных во времена давно прошедшие из-за границы. Иногда являвшиеся русские картинки терпелись, как род забавный, хотя и низкий. Пейзаж тоже не ушел от влияния этого воззрения, и природа России мало привлекала глаз художника и любителя.

В то время, когда мы решились пойти своей дорогой, не было уже недостатка в людях, сделавших себе некоторую известность работами самостоятельного характера, а за ними вслед пробивались молодые побеги, стремившиеся к свету и правде. Новые общественные условия, одновременно отодвинувшие меценатство на второй план, освободили место, к счастью, не оставшееся пустым. Мецената заменил любитель, не платонический любитель и знаток, готовый всегда ссудить художника просвещенным советом, но любитель-покупатель, любитель-коллектор, симпатизирующий всему отечественному и совершенно свободный от культа формы или стиля, главным образом ценивший в искусстве его живое начало. Запросы его встретили ответ во всем, что не умело или не желало улечься в одобренные формы. И в русской школе образовалось небольшое самостоятельное течение, то течение, которому любители писать о художествах усвоили потом название нового искусства, не поясняя, что должно означать это название. Мне кажется, что новость его заключается главным образом в его искренности: оно решилось говорить о том, что ему близко и хорошо известно, с чем рядом оно родилось и выросло: оно решилось быть правдивым или, как принято говорить, реальным, не допускать подделок и подражаний, не желая казаться более того, чем оно есть, при помощи чужих пьедесталов. Во имя этой наклонности к искренности новое искусство навлекло на себя немало упреков и порицаний; упреков в крайнем реализме, отсутствии высших стремлений, отвращении ко всему прекрасному и идеальному и т. д. В этих упреках сказывалось то древнее воззрение на искусство, которое отводило ему роль утешителя в скорбях, вытекающих от излишеств благ мира, роль забавы досужих людей, лучшего после мебели украшения барских стен и пр.

Товарищество, сложившееся в период перелома, объединило почти все, что умело или только хотело быть искренним и правдивым, по мере сил и таланта. Это произошло само собой, в силу обязательства, которое оно на себя приняло — знакомить Россию с русским искусством, а не с теми имитациями, которые, как бы ни были искусны, останутся бесследными для русской школы.

Это реальное направление мало-помалу проникло почти всюду, не только в сознание художников, но также в сознание публики, которая начала относиться к искусству с меньшей легкостью и предъявлять более серьезные требования. Подъем национального чувства в России создал новые точки опоры и дал доступ новому искусству на все выставки, не исключая выставок Академии художеств. Последние потерпели в свою очередь заметное изменение, потеряв казенный распорядок, в котором авторы произведений играли пассивную роль, и, перейдя через несколько метаморфоз, эти выставки приняли до некоторой степени общественный характер, при котором нашлось место для участия в устройстве их и распорядке самим авторам.

Нельзя умолчать о том направлении, которое принял пейзаж; совершенно возвратившийся на родину, он тоже стал более правдивым, стремящимся передать не одну внешность природы, но также ее жизнь и настроение.

Классическая гравюра уступила место более легкому и живому офорту.

В заключение выставки картин, прежде их открытия, в последние годы подчинены контролю цензуры, что в провинции отразилось на нас не особенно благоприятно: картины, пропущенные в одном городе, оказывались неудобными в другом. Благодаря личному мнению того или другого лица, которому поручалось цензурование выставки, нередко происходили дорого нам стоящие замедления.

Вот те главные перемены, которые произошли в искусстве за последние два десятка годов. Упоминаю вскользь об этих переменах, как о фоне для близкого, а потому и важного для нас дела, перехожу к нему.

В 1870 году, когда устав наш был утвержден, наши заботы приняли совершенно определенный характер. Нужны были картины, нужны были деньги. Первых было мало, вторых не было совсем у Товарищества, родившегося без полушки. Каждому участнику пришлось ссудить из своего кармана, кто чем мог, на его первоначальные расходы. Дело было всем симпатично, ему верили, и оно не обмануло: на первую же выставку, открытую в 1871 году в залах императорской Академии художеств, Петербург принес 2303 руб[ля], чем тотчас же обеспечил возможность нашего движения в провинцию. На первый раз мы побывали, кроме Петербурга и Москвы, только в Киеве и Харькове⁷. В результате получилось 6328 р[ублей] 82 к[опейки] валового дохода и продано картин на сумму 22 910 руб[лей]. Из тех 5%, которые мы берем с цены проданных произведений, образовалось начало того принадлежащего членам Товарищества капитала, который остается в. распоряжении Общества на случай возвращения стоимости картины владельцу, если бы таковая была испорчена, а также для помощи тем из членов Товарищества, которые бы в ней нуждались⁸. За удовлетворением надобности первого рода до сих пор мы не имели повода обращаться в кассу Товарищества; надобности второго рода встречались и были удовлетворяемы в разное время и в разных размерах; за время существования Товарищества оно ссудило своих членов на сумму 10 812 р[ублей] 18 к[опеек]. Этот капитал с двояким назначением рос ежегодно следующим образом: год 1-й (1871-й) — 1032 р. 05 к., 2-й — 1180 р. 22 к., 3-й — 1046 р. 25 к., 4-й — (запись затеряна), 5-й — (тоже), 6-й — 7080 р. 32 к., 7-й — 1345 р., 8-й — 1574 р. 29 к., 9-й — 2143 р. 40 к., 10-й — 1045 р. 70 к., 11-й — 1417 р. 75 к., 12-й -1019 р. 75 к., 13-й — 1342 р. 14 к., 14-й — 2791 р. 50 к.

Принадлежа членам в долях, пропорциональных сумме проданных каждым картин, капитал этот решено было ограничить 1000 рублями для каждого члена и по достижении таковой процентов не брать. Но когда смерть начала пробивать бреши в составе Товарищества, оставляя за собою семьи, иногда лишенные всякой поддержки, решено увеличить вдвое капитал Товарищества с целью помощи, если вновь представится такая в ней надобность⁹.

Первые годы нашего существования в форме Товарищества выставки наши помещались в залах Академии художеств. Но с 1874 года пришлось искать иного помещения, так как Советом Академии решено было залы ее под выставки частных обществ не давать, о чем Товарищество и было уведомлено через конференц-секретаря Академии. С тех пор выставки наши устраиваются в разных пунктах Петербурга, в помещениях, мало к тому приспособленных.

В провинции вопрос помещения решается легче: почти везде мы получаем его бесплатно. Пользуясь залами Городскими, Дворянства и Министерства народного просвещения, мы не можем не считать себя обязанными просвещенному отношению к искусству лиц и учреждений, в заведовании которых эти залы находятся, и порадоваться, что им не чужды интересы русского искусства.

Можно сказать с некоторой достоверностью, что коренное население севера и юга России относится с большей симпатией к нашим выставкам, чем смешанное население окраин. Следующие цифры могут служить тому доказательством:

1000 человек населения дает посетителей:

Цифры эти можно считать достаточно точными для местностей, которые наши выставки посещают постоянно, как Петербург, Москва, Харьков, Киев, Одесса, для которых расчет сделан на основании опыта многих лет. Есть вероятность предполагать, что другие, менее посещаемые пункты, дали бы еще более благоприятные результаты при некоторой с нашей стороны настойчивости, так как повсюду число посетителей выставок с течением времени возрастает. К такому заключению можно прийти из ряда следующих цифр, представляющих число посетителей:

Петербург — 11 555, 6322, 10 863, 8722, 27 302, 15 191, 20 349, 12 132, 17 803, 19 164, 14 689, 16 982, 28 666. Москва — 10 440, 8805, 7605, 16 673, 7649, 9824, 13 860, 16 794 9845 27 599.

Харьков — 4717, 2960, 2256, 4706, 1998, 2967, 3828, 3694, 5485, 5679, 6260, 9780, 4806, 6029.

Киев — 2831, 5139, 4288, 4144, 4065, 2536, 3348, 3068, 7356, 11 105, 7395, 5074, 6594.

Одесса — 6474, 4170, 3135, 2903, 2056, 8300, 9705, 4668, 6569.

В общем, везде заметен усиленный прилив публики (особенно за последние годы), который идет, колеблясь, по всей вероятности, в зависимости от достоинства выставки, а также от времени ее появления, часто совершенно неблагоприятного. Припомним еще тот утешительный факт, что в некоторые города нашу выставку приглашали с обязательством пополнить могущий произойти дефицит. Удовлетворяя таким желаниям, мы не имели повода пользоваться условиями приглашения¹⁰. Что интерес к искусству растет, можно заключить еще из того, что во многих городах начинают устраивать свои местные выставки, что понуждает провинциальные газеты отводить искусству постоянное место на своих столбцах.

Обилие эстетических впечатлений способно, по-видимому, породить к ним еще большее расположение, и мы не можем не порадоваться тому, что Академия художеств, найдя нашу цель и наши старания заслуживающими подражания, устроила с своей стороны в посещаемых нами городах передвижные выставки, имевшие большой успех¹¹.

Мне кажется, что искусство наше, приходя в ближайшее соприкосновение с населением провинциальных городов, менее сбитым с толку противоречием господствующих в петербургской печати и обществе теорий, вынесет некоторую долю пользы и назидания.

Вопрос постоянного помещения в Петербурге, поднимавшийся много раз в среде Товарищества, разрешить оно оказалось не в силах, несмотря на все хлопоты. Вы помните, конечно, надежды и планы, которые связывались с возможностью иметь свое гнездо. Кроме ежегодных выставок, в этом будущем помещении предполагалось устроить открытые мастерские с классами живописи — нечто вроде постоянной выставки работающих художников. Там же думали воскресить общество русских офортистов, умершее от асфиксии.

Стремление освободить краски от вредных примесей, о чем мы также немало говорили и слушали, разбилось о невозможность устройства краскотерни под постоянным надзором самих художников. Неимение оседлости ставило преграды многим нашим надеждам и желаниям. Наше обращение в Городскую думу с прошениями и планами, на которые напрасно были затрачены деньги, об отводе нам небольшого клочка городской земли Дума не нашла довольно обдуманным. Вследствие таких же прошений и таковых же планов, представленных в Соляной городок, нам и оттуда пришлось ретироваться не солоно хлебавши, и вопрос о помещении остается до сих пор неразрешенным¹².

С такими огорчениями можно примириться. К несчастью, нас постигли печали иного рода. Говорю о непоправимых утратах, которые понес небольшой наш кружок, потеряв в короткое время многих своих сотрудников. В 1877 году умер Гун, в 1882 году — Перов; за ними последовали Аммон, Каменев и Аммосов. Не успели мы забыть эти потери, как судьбе угодно было унести Н.Е. Маковского, а затем 25 марта 1887 года И.Н. Крамского. Несмотря на разную степень таланта и значения, которое они имели в искусстве и в нашей общине, все они были преданы делу и вносили в него посильную лепту, что обязывает нас сохранить о них живую память, как о добрых товарищах, к несчастью, покинувших нас слишком рано¹³. [...]

После того как в 1888 году 21 февраля был прочитан отчет за 15 лет существования Товарищества, прошло еще десять лет¹⁴. Отчетом за эти годы я и думаю теперь занять ваше внимание, присоединив то, что так или иначе влияло на течение жизни искусства, а тем самым и на дело передвижных выставок.

Нахожу весьма для нас знаменательным то, что дело наше, начатое в 1870 году, нынче переживает 26-й год официального существования. Четверть века мы работаем в одном направлении, не чувствуя ни усталости, ни разочарования и не сомневаясь в полезности нашего дела, начиная которое мы не получили в наследство ни опыта, ни выработанных приемов, ни необходимых знаний для ведения книг, чрезвычайно сложной денежной отчетности. Притом, кроме этих мелочей, требовалось большое внимание и много осторожности к личным требованиям, часто не согласимым с общим интересом: если припомним, что вся практическая деятельность, не ослабевающая в течение всего года, ведется выбранными лицами не только без всякого вознаграждения, но часто с пожертвованием своих личных интересов, то, мне кажется, не будет смело, если я скажу, что к этому нас понуждает сознание полезности нашего дела, т[ак] к[ак] мелочная, внутренняя работа, не имеющая претензии проникать за пределы нашего обихода, не может привлечь на нас каких-либо внешних поощрений.

Разумеется, что согласно целям, изложенным в нашем уставе «развитию любви к искусству», передвижная выставка имеет и свою, полезную для нас сторону¹⁵. Насколько значительна эта сторона, может ли она только заставить нас держаться вместе, всего лучше ответят нам цифры, которые я приведу впоследствии. Цифры эти являются результатом подсчета, который я мог сделать из годичных отчетов (не всегда отличающихся полнотою), достаточно близки к истине, и сделанные из них выводы будут приблизительно верны.

Члены Товарищества вступили в него в таком порядке: Мясоедов, Перов, Каменев, Саврасов, Аммосов, Аммон, Ге, Крамской, М.П. Клодт, М.К. Клодт, Прянишников, Шишкин, Боголюбов, Гун, В.Е. Маковский, Максимов, Брюллов, Савицкий, Куинджи, Бронников, Беггров, Киселев, Ярошенко, В.М. Васнецов, Литовченко, Лемох, Н.Е. Маковский, Репин, Поленов, Волков, К.Е. Маковский, Леман, Суриков, Неврев, Харламов, Кузнецов, Бодаревский, Дубовской, А.М. Васнецов, Светославский, Шильдер, Архипов, Левитан, Остроухов, Загорский, Лебедев, Степанов, Позен, Касаткин, Милорадович, Шанкс, Серов, Богданов-Бельский, И.П. Богданов, Корин, Ендогуров, Нестеров, Бакшеев, Орлов, Костанди¹⁶.

За последние 10 лет в Товарищество вступили 23 члена. В настоящее время оно состоит из 42 членов и неопределенного, постоянно меняющегося числа экспонентов. Последние, не принимая участия ни в расходах, ни в риске и управлении делами Товарищества, не делая никаких взносов в фонд с проданных картин на выставках Товарищества, не участвуют и в дивиденде; не подчиняясь условиям, обязательным для членов, экспоненты остаются в Товариществе до тех пор, пока ход дела им кажется благоприятным, и уходят в случае противном. Экспонентов, более постоянных, мы приглашаем в члены, если они выказывают желание примкнуть к делу и способность принять участие в общей работе.

Чтобы определить ежегодный заработок каждого члена, всего удобнее прибегнуть к фонду (фонд имеет специальную цель, а именно: в случае потери или порчи одной или нескольких картин дать Товариществу возможность возвратить собственнику стоимость испорченного). Фонд составляется из 5% с суммы, полученной за картины членов, проданные на выставке Товарищества. Начну с цифр, общих всему двадцатипятилетию. Членами Товарищества за 25 лет написано 3504 картины, стоимость которых простирается до 2000000 руб[лей], продано на 1135635 р[ублей], на 754180 руб[лей] картин осталось на руках. От продажи картин на выставках Товарищества ежегодно получалось около 61000 руб[лей]. Если бы эта сумма делилась на равные доли, то каждый член зарабатывал бы в год от 1500 до 2000 руб[лей]. Но так как не все продают ежегодно свои картины, то многие остаются вовсе без заработка. Небольшой поправкою к этого рода неудобству мог бы служить дивиденд, который получается им из раздела остатка по окончании всего круга. За основание этого раздела нами принят процент на стоимость каждой картины. Результатом такого порядка получается разница между наибольшей и наименьшей долей в среднем приблизительно в 28 раз.

Расширение дела, а потому и увеличение расхода, необходимость нанимать, а иногда и ремонтировать помещение выставки в провинции, увеличение всех побочных расходов при поднятии цен клонится к ежегодному уменьшению дивиденда, который и в старые годы не играл значительной роли в жизни каждого члена, и можно предполагать, что в будущем дивиденд потеряет значение, даже если бы он делился на равные доли, как это предлагалось многими членами¹⁷.

Нельзя сказать с уверенностью, что наша цель — развитие любви и понимания искусства — вполне достигается, если делать выводы из большего или меньшего притока публики на выставки картин, однако можно скорее прийти к положительному, чем к отрицательному заключению. Напр[имер], Петербург за первые 15 лет дал нам 239000 посетителей, на 10-ти последних выставках мы имели 185000, так что средним числом за первые 15 лет ежегодно получалось 15000 пос[етителей], за последние же 10 лет на год приходится 18500, несмотря на то, что число выставок очень увеличилось вместе с увеличением художественных обществ. В Москве выставки первых 15-ти лет давали ежегодно до 9000 посет[ителей], за последние 10 лет дают 11500. Киев тоже дает небольшое увеличение посетителей, зато в Харькове и Одессе наоборот за последние 10 лет цифра уменьшается. Харьков вместо 4500 дает не более 4000, Одесса вместо 3300 первых лет дает не более 2500. В других городах, которые выставка наша посещает неправильно, приблизительный даже вывод сделать трудно. По всем городам ежегодно мы имеем средним числом около 40000 посет[ителей], исключением был 1889 год, давший 63000, и 1891 — 58000. С тех пор как мы нашли необходимым повысить плату за вход с 30 до 40 коп[еек], число посет[ителей] упало до 31000 и выше 41000 не подымалось. Кроме ежегодных выставок, которые Товарищество делало из картин, написанных за последний год, решено было из картин непроданных, по мере их накопления, формировать выставки для посылки в города, куда ежегодные выставки по недостатку времени не заглядывают. Первая параллельная выставка была в Нижнем Новгороде и, вероятно, благодаря ярмарочному времени дала дефицит 150 рублей. После Нижнего выставки делались в Казани, Самаре, Пензе, Тамбове, Козлове, Воронеже, Новочеркасске, Ростове, Таганроге, Екатеринославе и Курске. Общий доход всего этого круга получился в виде 6890 р[ублей], расход 4586 р[ублей], чистый доход 2302 р[убля], продано 4 картины на 1600 р[ублей], 2-я параллельная выставка была опять в Казани, Самаре, Пензе, Тамбове, Козлове, Воронеже, в результате получился чистый доход в 816 р[ублей], продано 2 картины на 775 рублей, 3-я параллельная выставка благодаря болезни заведующего дала довольно значительный дефицит, который покрывается до сих пор из кассы ежегодной выставки¹⁸.

Наше участие на Нижегородской выставке 1896 года, художественный отдел которой был составлен из картин частных обществ и отдельных лиц, не принесло нам ничего, кроме необходимости страхования картин на свой счет, а потом по причине опоздания необходимости сократить круг, исключив Полтаву, Одессу и Варшаву¹⁹.

Мне кажется, не лишним будет сохранить память о наших попытках устроить выставки за границей. Идея устроить выставку русских картин в Лондоне явилась председателю Англо-русского общества г. Козалету, который обратился письменно в Товарищество, обещая содействие Общества. Приисканное г. Козалетом помещение оказалось, однако, тесно и дорого, обращение же Товарищества к Лейтону дало отрицательный результат: залы Академии заняты своей выставкой, и в помещении Академии не может быть сделано выставки иначе, как по выбору и приему картин местной приемной комиссией²⁰. Наша попытка устроить на последней Всемирной выставке 1889 года в Париже русский художественный отдел не была более удачна, т[ак] к[ак] наше правительство не участвовало официально в устройстве русского отдела, предоставив это частной инициативе. Товариществу казалось возможным взять на себя устройство художественного отдела, собрав все, что могло бы характеризовать русскую школу, насколько она выяснилась как самостоятельная. Такой подбор был бы невозможен без картин, находящихся в галерее П.М. Третьякова, который обещал дать их с условием полноты отдела и сохранности взятых картин. Признавая такое требование безусловно справедливым, Товарищество, принимая на себя ответственность, озаботилось составить список намеченных картин и сделало смету необходимых расходов. Было необходимо приступить к делу. Русским отделом заведовал Андреев в союзе с коммерсантами и некоторыми художниками, живущими в Париже. Смета Товарищества казалась им слишком крупной, загорелась бесконечная переписка, из которой выяснилось, что отдел во главе с Андреевым, не имея необходимых капиталов и ожидая их лишь в будущем, не мог удовлетворить необходимых и немедленных расходов и снабжал Товарищество одними бесконечными препирательствами. Так истекло время, необходимое для сбора картин, постройки ящиков и отправки. П.М. Третьяков, видя, что ни полноты, ни сохранности спешно достигнуть нельзя, в картинах отказал. Таким образом, мы ознакомились с препятствиями, которые встречает частная инициатива.

Судьбе угодно, чтобы мы не изменяли данной нам кличке — Передвижников, — и мы не имели нигде постоянного приюта для наших выставок. Особенно в провинции стало труднее получать помещение. Залы, которые в старые годы были всегда доступны и давались нам бесплатно, в последнее время всегда чем-нибудь заняты: они оказываются необходимыми для собраний, комиссий, выборов и других текущих дел. Приходится часто нанимать помещения, иногда их ремонтировать, устраиваться по окраинам и иногда переносить дефицит. Всего дороже нам обходится помещение в Петербурге. Переорганизованная Академия художеств предложила нам свои залы в 1894 году. Увидя в этом окончание остракизма, тянувшегося много лет, в том же году мы воспользовались удобствами академического помещения. В последующем году Собрание Академии решило, что залы необходимы для академических весенних выставок, так что мы опять отправились искать помещения в городе²¹.

Реформа Академии не могла быть явлением, безразличным в жизни Товарищества. Причины, вызвавшие ее, подготовлялись издавна. С одной стороны, вырабатывались в Академии воззрения на искусство, как на дело не душевной потребности, а скорее на повод для практического устройства своих житейских надобностей, [что] не способствовало к поднятию нравственного уровня академических деятелей; с другой, рост искусства, развивающегося вне академического бюджета и регламентации, был очевиден и говорил за себя с достаточной ясностью. Академии был дан новый временный устав и новый персонал. В новый устав вошли принципы, необходимость которых чувствовалась давно. Академия распалась на две части — на академическое Собрание и Школу²². На Академию легла обязанность следить за развитием искусства в России, устройство новых школ, помощь школам, уже действующим и вновь открывающимся, средствами, картинами, учителями, гипсами и т. д.

Дело Высшей школы состоит в обучении искусству на его границе с творчеством, причем признано право молодого дарования следовать своему внутреннему чувству, т[о] е[сть] право искреннего отношения к искусству, как к своему душевному делу. Такой порядок на Товариществе отразился тем, что, ценя симпатичные стороны его, из Товарищества выделилось несколько его членов на помощь и проведение реформы, верующих, что развитие добрых начал не будет задержано наплывом старых инстинктов²³.

За последние годы мы потеряли еще трех членов — Ге, Прянишникова и Загорского. Ге умер внезапно в своем имении Черниговской губернии. Невозможность появляться на выставках за последние годы подействовала на него удручающим образом. Веселый, энергичный и остроумный Прянишников был доведен чахоткой до состояния тени прежнего полного жизни человека. Загорский простудился, и в несколько дней его не стало, а в 1898 году скончались Шишкин, Ярошенко и Ендогуров. Разных сил и направления, все они внесли свою долю в общую сумму труда, не покидая искусства до последней минуты. Присоединяясь к прежде нас покинувшим, нам они оставили по себе добрую и безукоризненную память²⁴.

Преклоняясь перед неизбежным, нам остается только, подобно им, служить делу, пока хватит сил, веря, что люди проходят, а дела остаются. И то скромное дело, которому мы служим, оставит свой след и поможет русскому искусству возвратиться на родную почву, выработать свой язык, свои приемы, свое мировоззрение, без которых всякие стремления к высокому, идеальному и проч[ее] останутся упражнениями в живописи, лишенными серьезного значения.

Примечания

1. Очерк был опубликован в качестве вступительной статьи к «Альбому двадцатипятилетия Товарищества передвижных художественных выставок. 1872. XXV. 1897». (См. прим. 2 к письму 103.) История его создания такова: 26 февраля 1897 года Мясоедовым в Общем собрании членов Товарищества был прочитан «проект очерка жизни и деятельности Товарищества за 25 лет». Тогда же, «для редактирования статьи с целью помещения ее в Альбоме Юбилея Товарищества», была избрана Комиссия, в которую вошли Брюллов, Киселев и Дубовской. Однако при отправке статьи в печать члены Комиссии по изданию альбома, Мясоедов, Архипов и А. Васнецов, писали Фишеру:

«Милостивый государь Карл Андреевич.

Вы просите не задержать текст к Вашему изданию альбома 25-летия Товарищества передвижных художественных выставок, который, по Вашему предложению, должен содержать очерк истории существования Товарищества.

На последнем Общем собрании Товарищества Г.Г. Мясоедовым был прочитан отчет за последние десять лет; кроме цифр, он содержит кое-какие указания на то, что произошло в этот период в области искусства в связи с жизнью Товарищества. Отчет этот не имел целью явиться публично, может быть, он содержит кое-что, не имеющее общего интереса, но, как материал, в руках опытного человека, отчет может быть обработан и приведен в то состояние, которое необходимо для появления в свет. Присоединив отчет за последнее десятилетие к отчету, помещенному в иллюстрированном каталоге за 15 выставку, а также пользуясь заметкой Г.Г. Мясоедова о Ге, Вы получите необходимый материал для очерка о жизни Товарищества за 25 лет, а затем желаем Вам всякого успеха». (Отчет был напечатан в каталоге XVI выставки — Я. Я.) Как сообщил тут же, в примечании, Фишер, он напечатал «данные ему сведения почти без переделок, лишь с небольшими сокращениями». (См. «Альбом двадцатипятилетия».) Все вышеизложенное и ряд мест в тексте «Очерка», совпадающие с достоверно принадлежащими Мясоедову сочинениями (см. статью «Н.Н. Ге. (Воспоминания о художнике)» в настоящем издании), позволяют предположить, что этот труд в основе своей принадлежит Мясоедову.

2. См. прим. 11 к статье «Н.Н. Ге. (Воспоминания о художнике)» в настоящем издании. См. прим. 3 к письму 21, письмо 22 и прим. 1 к нему.

3. См. прим. 12 к статье «Н.Н. Ге. (Воспоминания о художнике)».

4. См. прим. 13 к статье «Н.Н. Ге. (Воспоминания о художнике)».

5. См. прим. 6 к статье «Н.Н. Ге. (Воспоминания о художнике)».

6. Кропоткин, князь-губернатор. Вследствие этих помех. Товарищество передвижников в январе 1875 года вынуждено было обратиться в Министерство народного просвещения с просьбой разрешить допускать устройство передвижных выставок в помещениях зданий учебных заведений.

7. I выставка Товарищества передвижников была открыта в Киеве с 6 сентября по 3 октября, а в Харькове — с 15 октября по 6 ноября 1872 года.

8. § 17 «Устава Товарищества передвижных художественных выставок», утвержденный 2 ноября 1870 года, гласил: «Касса Товарищества образуется:

а) из платы за вход публики на выставку и б) из вычета 5% с продаваемых на оной художественных произведений и изданий».

9. Постановление не взимать 5% взнос с членов, фонд которых достиг 1000 рублей, было принято на Общем собрании 3 января 1874 года. Решение об увеличении фонда до 2000 рублей было утверждено 22 февраля 1887 года. Однако 15 февраля 1895 года Товарищество вернулись к прежнему размеру фонда.

10. См. прим. 1 к письму 39. Ярославское Музыкальное общество, приглашая Товарищество, гарантировало ему определенный доход с выставки и выплатило сопровождающему деньги, которые Общее собрание, состоявшееся 5 февраля 1877 года, постановило «возвратить обратно, ввиду того, что в этом городе выставка убытка не потерпела».

11. Мясоедов имеет в виду «Общество выставок художественных произведений», устав которого был утвержден в сентябре 1875 года. Общество пользовалось покровительством Академии художеств, которая надеялась противопоставить его выставки влиянию деятельности передвижников. Среди активных членов его были художники: В.И. Якоби, В.Д. Орловский и др. Общество влачило жалкое существование, организовав всего 7 выставок. В 1881 году оно пыталось объединиться с Товариществом, но встретило недвусмысленный отказ.

12. См. письмо 50, прим. 2 к письму 50, прим. 1 к письму 52. Товарищество не один раз предпринимало попытки построить постоянное помещение для выставок, мастерских и т. п. в Петербурге. В протоколах Общих собраний передвижников вопрос о строительстве поднимался и в 1878, и в 1883, и в 1890 годах. Однако городское управление Петербурга, от которого зависело выделение места, всегда находило причину для отказа.

13. Художник Аммон скончался в 1879 году; Аммосов, Каменев и Н. Маковский — в 1886 году.

14. См. прим. 6 к письму 136.

15. Мясоедов цитирует § 1 «Устава Товарищества передвижных художественных выставок» 1870 года.

16. Мясоедов, Перов, Каменев, Саврасов, Ге, Крамской, М. К. и М.П. Клодты, Прянишников, Шишкин, Лемох, К.Е. Маковский — члены-учредители Товарищества. Участниками выставок Товарищества с 1871 года были: Аммосов, Аммон, Боголюбов, Гун, Максимов. С 1872 — В. Маковский, П. Брюллов, К. Савицкий. С 1874-Репин, Куинджи, Бронников, Беггров, В. Васнецов. С 1875 — Киселев, Ярошенко. С 1876 — Литовченко. С 1878 — Поленов, Волков. С 1879 — Леман, Харламов, Н. Маковский. С 1880 — Бодаревский, Загорский. С 1881 — Кузнецов, Неврев, Суриков. С 1882 — Позен. С 1883 — А. Васнецов. С 1884 — Дубовской, Светославский, Шильдер, Левитан, К. Лебедев, Костанди. С 1885 — Милорадович. С 1886 — Остроухов. С 1888 — Степанов. С 1889 — Архипов, Ендогуров, Нестеров. С 1890 — Касаткин, Серов, Богданов-Бельский. С 1891 — Э. Шанкс, И. Богданов, А. Корин, Бакшеев. С 1894 — Н. Орлов.

17. Изменения в принципе распределения дивиденда не раз обсуждались Общим собранием Товарищества, они рассматривались в 1880 и 1885 годах.

18. См. прим. 3 к письму 72. 1-я параллельная выставка открылась в сентябре 1886 года в Казани; 2-я — в августе 1889 года там же; 3-я, о которой упоминает автор, — в 1892 году, в Пензе.

19. Еще в апреле 1895 года на Общем собрании Товарищества было решено послать на Всероссийскую промышленно-художественную выставку в Нижний Новгород XXIV выставку в полном составе, после закрытия ее в Москве. Члены Товарищества, пожеланию, могли дополнить ее своими работами. См. прим. 4 к письму 105.

20. См. прим. 3 к письму 97. Козалет Э.А. — член Англо-русского литературного общества, переписка с которым сохранилась в делах Товарищества.

21. См. прим. 6. Решение об устройстве академических выставок в залах Академии в дни великого поста, весной, считавшиеся лучшим временем для таких мероприятий, было принято Собранием Академии 20 марта 1895 года.

22. См. прим. 1 к письму 94.

23. В апреле 1890 года в Комиссию по пересмотру устава Академии художеств 1859 года были «высочайше назначены» художники-передвижники: Боголюбов, Поленов и Репин (вышедший, правда, в эти годы из Товарищества). Кроме того, по приглашению президента Академии в деятельности Комиссии приняли участие Мясоедов и Савицкий. Комиссия начала работу в январе 1891 года. См. прим. 1 к письму 94. В первое Собрание Академии были назначены художники-передвижники: Боголюбов, П. Брюллов, В. Васнецов, Киселев, Лемох, В. Маковский, Мясоедов, Поленов, Прянишников, Репин, Суриков, Шишкин.

24. См. прим. 5 к письму 95 и прим. 1 к письму 100.