Этюд нищего Архипа Цветкова

Еще более характерен для направления поисков Сурикова этюд нищего¹.

В данном случае моделью для Сурикова послужил Архип Цветков — бездомный нищий, стоящий по своему положению в жизни еще ниже, чем огородный сторож. Однако Суриков в этом этюде (также писанном на пленэре) проявляет еще более пристальное внимание к психологической трактовке образа и к разработке тонких живописных оттенков колорита.

На этюде изображен в фас пожилой нищий, который сидит прямо на земле, скрестив ноги. Правой рукой, протянутой вперед, он поддерживает небольшую глиняную миску для подаяний, левая рука свисает с колена, придерживая палку. Сильные, мускулистые руки нищего до локтей не прикрыты одеждой; ноги босые, лысая голова обнажена. Сквозь распахнутый ворот рубахи видна загорелая грудь; через дыру рваной одежды вылезло голое плечо. Но ни жалкие лохмотья, ни чашка для милостыни не влияют на внутреннее состояние Цветкова. В его бронзовом от загара лице с высоким лбом нет того выражения приниженности и попрошайничества, которые присущи нищим; напротив, во взгляде и напряженных морщинах видно раздумье человека с самостоятельным характером. И то, как сидит этот нищий (наделенный большой физической силой), погрузившись в свои мысли и не обращая внимания на свое рубище и положение, подчеркивает значительность его натуры (это и привлекло внимание Сурикова к А. Цветкову, послужившему впоследствии материалом для создания образа юродивого в «Морозовой»).

Исключительный интерес представляет этот этюд с точки зрения живописной трактовки. Несмотря на темные тона, в этюде совершенно нет черноты. Сразу видно, что между «Стрельцами» и этим этюдом лежит целый период работы Сурикова над «Меншиковым», с его тончайшими колористическими решениями. В этюде нищего Суриков с необычайной смелостью передает богатство интенсивных живописных оттенков и рефлексов в трактовке коричнево-серых лохмотьев Цветкова. В рваном армяке еще преобладает «перовская» гамма с рыжевато-коричневыми и серыми тонами, затяжеленными в тенях. Но в трактовке белой рубахи и светлых голубовато-сиреневых штанов нищего Суриков дал волю своему живописному темпераменту, учитывая при этом сложные реально существующие цветовые рефлексы. (Достаточно посмотреть на рефлекс от сиреневой штанины нищего на его босой ноге и на цветную тень на желтоватой земле от этой ноги, написанную темно-алой, синей и фиолетовой красками, или же посмотреть, как свет, падая на ярко-красную поливу глиняной чашки нищего, отбрасывает красную вспышку на его коричневый армяк.) Рубаха, освещенная солнцем, дает в складках темно-желтые, розоватые, сиреневые и даже зеленые оттенки. А складки штанины на выдвинутой вперед босой ноге нищего поражают богатством тончайших градаций серебристо-сиреневого цвета с лиловыми, розовыми, палевыми, голубыми и сизыми оттенками, заставляющими вспомнить о палитре Веронезе и Тициана. Не потому, что Суриков стал им подражать; в этом этюде он, как всегда, оставался верен натуре. Но изучение итальянских колористов под руководством Чистякова в Эрмитаже привело Сурикова к мысли, что красота тончайших оттенков и переходов в их картинах зависит от умения всматриваться в саму натуру и видеть ее глазом живописца, открывающим сложное красочное богатство и в совсем простых, казалось бы, «некрасивых» предметах. В этюде нищего и была сделана такая попытка — пусть неровная по результатам, но очень смелая по пониманию живописности.

Этюд нищего, написанный в Перерве в 1883 году (до отъезда Сурикова за границу), показывает, к каким колористическим проблемам вплотную подошел он в период, предшествующий работе над «Боярыней Морозовой», и поясняет, почему для решения этих проблем Сурикову необходимо было предпринять заграничное путешествие и изучить в подлинниках лучшие произведения венецианских колористов, к освоению опыта которых его влекла логика его собственного творческого развития.

Примечания

1. Нищий. Этюд. 1883. Х., м. 35,5×29,5. Прага, Национальная галлерея.