9. А.И. Сомову

[Середина августа 1864 Сорренто]

Государь мой Андрей Иванович, давно собираюсь Вам отвечать, но должен Вам признаться, что жар нестерпимейший извел меня до состояния расслабления. Днем работаю хотя каждый день, но лениво [...]. Вы просите писать о наших артистах, и вот уже три месяца я оставил Рим, где помещалось депо нашего искусства, видел я и депо, и способ изготовления артистов. O, dio grando^*, скучно, Андрей Иванович, и смотреть-то, да и вспоминать невесело, ничего из нас путного не будет, по-моему, нет ни одного порядочного человека в Риме, точно будто Академия выбрала что похуже. Мартынов между всеми Юпитер (не говорю про Бронникова, который уехал и который, как человек хороший и добросовестный, не может быть дурным живописцем, как никогда не может быть истинным художником, ему все равно, что ни писать, будь это Тиверий, или Каракалла, или Людовик какой-нибудь, или хоть Иван Калита, он все исполнит добросовестно, но что до меня, то по мне это только одна скука, но повторяю, что за исключением Бронникова нет никого, кто мог бы достигнуть даже такой высоты)¹. Вы не можете себе представить, как вяла и малохудожественна жизнь наших пенсионеров. Главнейшее занятие состоит все-таки в том, что собираются где-нибудь за Тибром в кабачке, где Мартынов, как человек осанистый и речистый, председательствует и, разумеется, начинаются сплетни, которые ведутся с искусством, которому бы и бабы позавидовали [...]. Наконец, и до меня. Я хоть себя и не считаю ослом вислоухим (что может и другим в голову относительно себя не приходит), но дело в том, что я считаю себя так малоподготовленным, чтобы сделать что-нибудь, чем бы даже я сам мог бы быть доволен, что у меня иной раз руки падают, а начинать поправлять прорехи поздно, впечатления заматерели, и старого не сшибешь. В Риме ходил в Академию, рисовал с натуры, написал два этюда с женщин во весь рост и все нашел очень слабым, так что не считаю себя способным написать целую фигуру совсем хорошо, а теперь пишу головки, а между тем дьявол сует в голову седые волосы. [...]

Жду прохладного времени, чтобы съездить в Палермо, а потом выбираюсь или во Францию или в Испанию. [...] В отеле, где я живу, человек десять русских. Но мы все так друг другу надоели и так малопривлекательны, что почти друг друга не видим, а мне, признаться, и залив-то Неаполитанский со своей бирюзовой водой делается противен, и начинает мне казаться, что грязная лужа с отражающейся вереей гораздо живописней. Впрочем, в то же время мне представляется, что это может быть и вздор.

[...] Последнее время думаю и придумываю, куда бы улизнуть на осень, и, кажется, хвачу в Специю, так как города мне дюже не нравятся, а на Специю я и прошлого года зубы точил.

Если вздумаете писать, то адресуйте все-таки в Сорренто, ибо я тут адрес свой оставлю. [...]

Гр. Мясоедов

Примечания

*. О, великий бог (ит.).

1. Мартынов Д.Н. — исторический живописец, работал в области театрально-декорационного искусства, педагог. Пенсионер Академии художеств с 1858 года.

Бронников Ф.А. — исторический живописец, жанрист, автор произведений на сюжеты из античной жизни и пейзажист. Уехав пенсионером Академии художеств в 1854 году в Италию, жил и работал преимущественно в Риме.