Окружающие предметы

Предметы, написанные Суриковым в картине, активно участвуют в раскрытии смысла события и в характеристике действующих лиц. Во многом Сурикову и здесь помогли его сибирские впечатления, например: медвежья шкура на полу¹; продолговатое «поволочное» окошко², покрытое льдом и инеем, и т. д. Но главным является поразительное художественное чутье Сурикова, помогавшее ему безошибочно отбирать из запаса личных впечатлений и из сохранившихся в музеях предметов прошлых эпох именно те, которые были необходимы для его картины. Суриков говорил: «суть-то исторической картины — угадыванье»³, и в «Меншикове в Березове» замечательно «угадал» каждый предмет обстановки, одежды, инвентаря. Приведем лишь некоторые примеры.

Меншиков в Березове. Эскиз. Б., граф. кар. Третьяковская галлерея, инв. № 27175

Предметы религиозного обихода — иконы, книги и т. д. относятся к допетровской эпохе. Характерно, что акварельный этюд для правого угла картины с образами и лампадами был написан Суриковым с раскольничьей божницы⁴; стоящее на нижней полке кадило с ручкой — так называемая «Кандия» — также старинной формы, сохранившейся впоследствии лишь у старообрядцев. Книги на столе и на аналое-разножии — будь то Евангелие, Псалтырь, Апостол и т. д. — в толстых потемневших кожаных переплетах, еще рукописные, с плотными пожелтевшими пергаментными страницами, разрисованными цветными буквами и заставками. В подвалах суриковского дома в Красноярске Суриков мог с детства видеть такие книги. Также о Древней Руси говорят иконы Спаса и Богоматери, с потемневшими от времени ликами, в богатых чеканных окладах, и маленький складень, написанный яркими звонкими красками новгородской школы XV века. Такие предметы, как просфора, восковые свечи, лампады и т. п., не испытали в XVIII веке особых изменений и хорошо сочетаются с древними книгами и иконами. Листок с оттиснутой молитвой — один из тех, которые распространяли церкви для сбора денег наряду со старинными лубками, виденными Суриковым в Бузиме⁵; он, должно быть, не раз встречал такие листки с молитвами. Наконец, платок с золотым шитьем, покрывающий аналой, очень напоминает описание платка, хранящегося в сундуке Суриковых среди фамильных предметов: «треугольный платок из парчовой материи... Парча красновато-лиловая, с желтизной и золотым тканьем».

Две женщины в деревенской избе. Первая мысль композиции картины. Третьяковская галлерея, инв. № 26786

Этому предметному миру Древней Руси противостоят вещи, которые служат признаком европеизированной России.

Таков витой шандал, стоящий на столе. Шандал этот написан Суриковым с натуры, в Оружейной палате. Известна любовь Сурикова допрашивать не книги, а стены, предметы, как живых свидетелей минувшего, поэтому он, возможно, заинтересовался и «биографией» витого подсвечника, которую он мог узнать от Забелина. В Оружейной палате имеются следующие сведения: «Прислан к Великому Государю от Свейского короля (1674) года марта в (30) день Апреля в (25) день Великий Государь был в казне и взял сей подсвечник в верх»⁶, то есть во дворец. От Алексея Михайловича подсвечник перешел к его сыну Петру⁷. Итак, шандал, изображенный Суриковым, принадлежал к имуществу царской семьи, находился во внутренних покоях дворца, его владельцем был Петр Великий. Такая вещь, естественно, не могла быть продана и куплена на рынке. Решив изобразить этот витой шандал как вещь, принадлежащую Меншикову, Суриков тем самым как бы указывает на то, что подсвечник мог перейти к новому владельцу в виде подарка Петра. В данном случае не имеет значения, был ли шандал подарен Петром Меншикову или нет, важно, что он мог быть подарен. И поэтому присутствие петровского подсвечника в ссыльной избе Меншикова и Березове становится полной смысла деталью, напоминающей о личной близости Петра Великого и Меншикова.

Примечания

1. В письме Сурикова к родным есть строки: «Меня очень тревожит, отчего у Вас холодно от пола... Ты, Саша, хоть кошму маленькую под ноги стели...» (В.И. Суриков, Письма, стр. 96).

2. Такие окна выходили обычно на огороды и гумна, закрывались наружной ставней, притягиваемой изнутри веревкой.

3. Максимилиан Волошин, Суриков. — «Аполлон», 1916, № 6—7, стр. 62.

4. На эскизе занавески божницы украшены несколькими восьмиконечными раскольническими крестами. В записях Якова Тепина, сделанных со слов Сурикова, упоминается, что во время возникновения замысла «Меншикова» художник сидел в крестьянской избе перед раскольничьей божницей (Я. Тепин, Суриков. — «Аполлон», 1916, № 4—5, стр. 33). В работе над картиной Суриков лишь частично воспользовался акварельным эскизом (расположение икон под самым потолком, высота полки и лампады относительно окна и т. д.). Конечно, были отброшены раскольничьи кресты, ввиду их полной неуместности для избы, построенной Меншиковым в ссылке.

5. См.: Максимилиан Волошин, Суриков. — «Аполлон», 1916, № 6—7, стр. 45.

6. Оружейная палата, 2025; см. также «Древности Русского Государства, к ним альбомы рисунков акад. Ф. Солнцева». М., 1853, отд. 5, № 65, стр. 98, и «Описание Оружейной палаты», ч. 2, кн. 2. М., 1885, стр. 219. (В Оружейной палате таких подсвечников два, второй сделан в Аугсбурге в 1685 г. мастером Вольфгангом Джоном и попал в Россию из Швеции.)

7. Перечисляя предметы, которые были у маленького Петра, Забелин пишет: «...два шандала столовых витых» (И.Е. Забелин, О детстве Петра Великого. Архив историко-юридических сведений, относящихся до России, изд. Николаем Калачевым, кн. 3, Спб., 1831, стр. 151).