92. В.Г. Черткову

[Июль—август 1893 Полтава]

Сейчас получил Ваше письмо, Владимир Григорьевич, а два дня перед этим такое же от И.И. Горбунова с приложением измененного вступления. Это вступление в новой его форме мне вовсе не нравится. Не то, чтобы оно не удовлетворяло меня по языку или литературности оборотов, этого я не знаток, но туда вкралось самохваление и саморекомендование, а это мне крайне несимпатично. Потом я не перевариваю словечка м ы. За каждое дело кто-нибудь должен ручаться и отвечать, поэтому оно должно получить имя, а м ы это темное место, в котором скрывается нередко одновременно крайняя надменность и уничижение. Пусть его служит царям и толпе. Почему я и попросил Ив[ана] Ив[ановича] оставить вступление как оно есть, и коли можно, то в этом виде и пустить его в мир, а коли невозможно (то есть книжка плоха), то вернуть рукопись и тогда я попробую ее как-нибудь пристроить, хотя последнее мне было бы неприятно, как доказательство моей непригодности к Вашему делу¹.

Очень Вы порадовали извещением о выпуске поваренной книги для травоядных². [...]

С Алехиным я еще не познакомился, но постараюсь. Об нем говорят хорошо. Есть тут еще Фейерман — еврей, с ним я познакомился и он мне показался весьма интересным искателем истины, вдумчивым и спокойным (столяр). Есть еще Леонтьев, о котором говорят хорошо³. Это все почитатели Толстого. Клобский меня смущал, Вы меня успокоили. Клобский похож на Аввакума, его выслали, он вернулся, ему приказали выехать, он не согласился, говорят, его вынесли. В этого рода перипетиях он находит свою славу.

Относительно нового выпуска картин очень было приятно узнать, что Вы не забросили эту мысль⁴. Я боялся, что большая ценность издания и, может быть, равнодушие общества к нему Вас остудит и продолжать дело Вы не будете. Весьма приятно ошибиться так же, как и в предположении о коммерческом влиянии Сытина на выбор произведений, напечатанных прежде и вновь являющихся под фирмой «Посредник».

В Москве, думаю, что в летнее время не найду никого, к кому мог бы обратиться с просьбой обратиться в цензуру с «Самосожигателями». Все разъехались в деревню. Позже, в сентябре, если это не будет очень поздно, я мог бы, полагаю, положиться на Куприянова, который готов сдаться на мое приглашение почти во всех случаях.

Снимков с «Самосожигателей» пока еще не получил, но все-таки покорно Вас за них благодарю.

Не удастся мне у Вас быть главным образом от недостатка денег и времени, ибо за последние годы мои депансы увеличиваются не пропорционально ревеню⁵. А мы все-таки принуждены думать, что наше время что-то стоит. Действительность это не подтверждает, а сложить руки все-таки не приходится. Так и тянешь, пока тянется. Анне Константиновне глубокий поклон и всех Вам благ желает

Г. Мясоедов

Примечания

1. См. прим. 2 к письму 76.

2. Возможно, речь идет о книге Х. Уильямса «Этика пищи или нравственные основы безубойного питания для человека», вступительную статью к которой — «Первая ступень» — написал Толстой. («Посредник», 1893.)

3. Алехин М.В. — единомышленник Толстого, художник-пейзажист. Арестованный за «вредное влияние на крестьян», был в сентябре 1892 года перевезен в тюрьму в Полтаву, из которой был освобожден в середине 1893 года. В ноябре того же года уехал на Кавказ.

Файнерман (а не Фейерман, как пишет Мясоедов) И. Б. — бывший учитель и зубной врач, журналист (псевдоним — Тенеромо). Увлекался взглядами Толстого, впоследствии от них отошел. В 1890-х годах жил в Полтаве, где организовал мастерскую для обучения ремеслу еврейской молодежи.

Леонтьев Б.Н. — бывший воспитанник Пажеского корпуса, последователь Толстого с конца 1880-х годов.

4. См. прим. 2 к письму 74. После выпуска в 1892 году первой серии «Русские картины» предполагалось продолжать это издание. Намерение это не было осуществлено.

5. Т. е. расходы и доходы (фр.).