82. П.А. Брюллову

[Ноябрь 1891 Москва]

Добрейший Павел Александрович.

Помнится, что Вы брали у меня кое-что по части крестьянских костюмов, если они у Вас, то не откажите выслать почтой, тряпье это мне очень нужно, и заодно не спросите ли у Ник[олая] Александровича Ярошенко, нет ли у него моей белой женской сорочки, которую я ему давал, когда писалась картина «Всюду жизнь»¹. Очень может быть, что она возвращена, но между вещами не нахожу, покрой ее Подольской губ[ернии], и тут не могут найти такую.

При сей оказии делюсь с Вами событием в семье моей. Родилась у нас москвичка — дочка Елена². Это сразу будто акклиматизировало нас с Москвой. Смотрю я на свет и колорит московской зимы, нравы и ее типичность на каждом шагу и, пожалуй, прав, что художнику надо жить не в Питере, деланном, искусственном, сером, чиновном, а пуще всего не русском — чухонском. Настроен я к работе, много само собою набегает из здешнего и, кроме того, полон впечатлений и материала полтавского.

Как-то поживаете, что поделываете Вы — питерские друзья. Здесь вижусь со всеми, и ближе всех, совсем бок о бок живет Викт[ор] Михайл[ович] Васнецов, С ним видимся часто, возобновились наши давнишние приятельские отношения, он очень интересный, глубоко предан искусству³. Много раз касались мы с ним вопроса о выходе его из Товарищества, и для меня ясно, что все это одни лишь недоразумения, порожденные отчужденностью, отдаленностью от центра, жизнь и интересы которого все-таки ему были дороги и близки; переживая все в одиночестве, является болезненность, нервы напряжены, человек мнителен, подозрителен, и вот в такие минуты подвернулась перемена нашего устава совершенно неожиданно, без всякого участия и спроса отсутствующих членов. Это оскорбило, обидело его, он возмутился, и когда, наконец, уже сам допросился объяснений циркулярных, не освещенных близкими товарищескими отношениями, он увидел, что в корне не согласен с этими переменами; действительность представилась ему иной, чем она есть⁴. К тому же я вижу, что и со стороны недовольных, как Кузнецов⁵, например, много работано для поддержания недоразумений и неудовольствий. Грустно и печально все это, трудно исправимо в данном случае, нужно время, чтобы улеглось и успокоилось. Мне представляется, что если бы был случай нам всем свидеться, обновить дружеские отношения, то шероховатости эти сгладились бы сами собою. Васнецова нельзя ждать в Питер, он сильно занят собором в Киеве и к весне, вероятно, уедет туда⁶. Видя Васнецова, помня курбеты Кузнецова, выходки Максимова, Волкова, выход из Товар[ищества] Репина и пр. и пр., ста-[...]⁷

Примечания

1. См. прим. 3 к письму 77.

2. Единственное упоминание о родившейся в Москве и скончавшейся в младенчестве дочери Мясоедова и К.В. Ивановой.

3. В.М. Васнецов весной 1891 года, желая на время отдохнуть от напряженной работы во Владимирском соборе в Киеве, поселился в Москве.

4. 6 марта 1891 года на Общем собрании Товарищества передвижников было сообщено о выходе из его членов В. Васнецова и Репина. Причиной этому было изменение устава Товарищества в апреле 1890 года. По новому уставу «законодательная» власть передавалась в руки Совета, избираемого из состава членов-учредителей, «не покидавших его (Товарищество — Н.П.) с основания».

5. Кузнецов Н.Д. — жанрист и портретист. Участник выставок Товарищества с 1881 года. Один из основателей Южнорусского товарищества художников. После 1917 года эмигрировал из России.

6. В. Васнецов работал над росписями Владимирского собора с 1885 по 1896 год.

7. Окончание письма не сохранилось.