Валентин Александрович Серов Иван Иванович Шишкин Исаак Ильич Левитан Виктор Михайлович Васнецов Илья Ефимович Репин Алексей Кондратьевич Саврасов Василий Дмитриевич Поленов Василий Иванович Суриков Архип Иванович Куинджи Иван Николаевич Крамской Василий Григорьевич Перов Николай Николаевич Ге
 
Главная страница История ТПХВ Фотографии Книги Ссылки Статьи Художники:
Ге Н. Н.
Васнецов В. М.
Касаткин Н.А.
Крамской И. Н.
Куинджи А. И.
Левитан И. И.
Малютин С. В.
Мясоедов Г. Г.
Неврев Н. В.
Нестеров М. В.
Остроухов И. С.
Перов В. Г.
Петровичев П. И.
Поленов В. Д.
Похитонов И. П.
Прянишников И. М.
Репин И. Е.
Рябушкин А. П.
Савицкий К. А.
Саврасов А. К.
Серов В. А.
Степанов А. С.
Суриков В. И.
Туржанский Л. В.
Шишкин И. И.
Якоби В. И.
Ярошенко Н. А.

114. В Академию художеств1

16 марта 1902 г[ода]

В 1893 году была реформирована императорская Академия художеств, она распалась на две части — Академию и Школу. Такое разделение вытекло из сознания необходимости отделить обучение от поощрения и управления делами искусства вообще. Горячо сочувствуя общему направлению и всему складу устава, будучи назначен в число членов Академии, я вступил в Собрание Академии с ясным сознанием долга никогда не уклоняться от указаний высшей воли, выраженной в новом уставе.

При открытии Академии в речи, прочитанной вице-президентом, было сказано: «Искусство отдано в ваши руки, оно будет тем, чем вы его сделаете»2. В этих словах оказалась полная вера в горячее и искреннее отношение членов Академии к поручаемому им делу и надежда, что они поймут свои обязанности и исполнят их по совести. Положение членов Академии было исключительное, они были свободны от всякого вознаграждения и всякого поощрения, а вместе с тем от всякого стеснения в выражении своих мнений о нуждах искусства и всего того, что они находят полезным или вредным для его процветания. Во всем этом устав оставлял им полную свободу.

Являясь в Собрание Академии через некоторые промежутки, когда предстоящие вопросы казались мне значительными, и не имея возможности согласиться с тем, что делалось в Школе и Собрании Академии, я пробовал возражать, протестовать словесно и письменно в форме особых мнений, некоторые из которых попали в Сборник академических протоколов, другие были не допущены к печати, как мне было объяснено, по причине [их] резкости или потому, что сор из избы выносить не следует3. Как мои, так равно и других членов особые мнения встречались равнодушно, не возбуждали ничьего внимания, на них смотрели не как на добрый совет или посильное указание, а как на умывание рук, желание уклониться от ответственности за принимаемую меру, вообще же как на помеху правильному и скорому течению дела. Не обошлось без случаев, в которых личная инициатива и уклонение от общего мнения не прошли даром.

Мало-помалу равнодушие сделалось господствующей нотой. Дела поступали через Совет в Собрание Академии, которая никогда не отказывалась решать их, не мудрствуя лукаво.

В течение краткого срока со дня открытия реформированной Академии она пришла к нижеследующему результату: устав в основных положениях изменен, разделение Академии и Школы на практике исчезло.

Вице-президент является председателем в. Совете и Собрании, причем вопросы, решаемые в Совете положительным образом, в Собрании решаются нередко отрицательным под его же председательством. Профессора, обучающие в мастерских и классах, оказываются в Совете и Собрании поощрителями своих учеников. Ректор в одно и то же время занимает положение профессора, члена Совета* и Собрания, причем положение ректора умалено до последней степени, он обратился в чиновника, отправляющего временно свои обязанности, в Совете играет второстепенную роль. Все эти изменения произошли без ведома и согласия Общего собрания, так как оно не было об этом спрошено.

Положение профессоров-руководителей изменено, несмотря на то что устав давал им достаточно гарантий на полную возможность вести дело свободно и с достоинством. Препятствием этому, по вежливому выражению Совета, послужило — русское добродушие.

Благодаря тому же добродушию и апатии Собрания Академии Совет часто выходит за границу своих полномочий.

Собрание лишено инициативы и всякой заботы об успехах и процветании русского искусства, занимаясь главным образом баллотировкой вопросов по очереди, определяемой администрацией (силы, не предусмотренной уставом). Классы и мастерские никем из членов не посещаются, всякая связь между Академией и Школой исчезла. Единственную возможность знакомиться с тем, что делается в Школе, представляют выставки, несмотря на то что серьезный исторический и бытовой род почти отсутствует, что учащиеся бессильны хорошо справиться с человеческой формой, что все наводнил пейзаж, обильно засоренный дягилевскими микрококками; никого это не печалит и не возбуждает желания поискать причины такого положения и поискать средств поставить на ноги шатающееся искусство.

Школы, начиная с Московской и кончая провинциальными, предоставлены на попечение местной администрации, заботят Академию только спросами на увеличение денежных пособий. Наблюдение за успехами рисования в школах министерства народ[ного] просвещения, по мнению самих членов, представляет неразрешимый вопрос и т. д. Напрасно было бы входить в детали этой истории процветания русского искусства под эгидою реформированной Академии.

Высказав свое мнение, продиктованное моею совестью, как единственную возможность пользоваться предоставленной членам Академии инициативой, мне остается только отойти в сторону, чтобы избавить себя от ответственности за неисполнение свободно принятых на себя обязательств.

Гр. Мясоедов

Примечания

*. На полях надпись карандашом: неправда.

1. 17 марта 1902 года Мясоедов послал эту «Записку» вице-президенту Академии художеств гр. Толстому, сопроводив ее письмом: «Милостивый государь граф Иван Иванович!

Не имея никакой возможности быть полезным делу искусства в положении члена Академии, нахожу единственно нужным сделать оглядку на жизнь и деятельность новой Академии, как она мне представляется, чем объясняется как появление записки, так и мое вынужденное положение постороннего зрителя. Прошу покорно Ваше сиятельство сообщить содержание приложенной записки в настоящем заседании Академии.

С глубочайшим уважением Гр. Мясоедов»

«Записка» была прочитана в Собрании Академии 18 марта 1902 года и напечатана в «Журналах имп. Академии художеств в 1902 году» (СПб, 1903, стр. 70—73). Между рукописью и напечатанным текстом есть незначительные расхождения. Собрание Академии никак не реагировало на «Записку» Мясоедова.

2. Мясоедов не точно цитирует слова из речи вице-президента в первом Собрании Академии 26 января 1894 года. (См. «Юбилейный справочник имп. Академии художеств. 1764—1914». Сост. С.Н. Кондаков, ч. 1, стр. 50.)

3. 26 февраля 1901 года Мясоедов поднял вопрос о печатании особых мнений членов при журналах Собраний Академии, указав, что его особое мнение, высказанное 20 марта 1900 года, печатать не намерены. Как тогда же сообщил Собранию вице-президент, мнение Мясоедова не было напечатано «ввиду резко выраженных [...] обвинений разных лиц в противозаконных действиях», что признано «неудобным». (См. «Журналы имп. Академии художеств в 1901 году». СПб, 1902, стр. 23.)

 
 
Дорога во ржи
Г. Г. Мясоедов Дорога во ржи, 1881
Земство обедает
Г. Г. Мясоедов Земство обедает
Автопортрет
Г. Г. Мясоедов Автопортрет
Осеннее утро
Г. Г. Мясоедов Осеннее утро
Поздравление молодых в доме помещика
Г. Г. Мясоедов Поздравление молодых в доме помещика
© 2024 «Товарищество передвижных художественных выставок»