108. П.А. Брюллову

[Начало апреля 1897 Москва]

Многоуважаемый Павел Александрович!

Благодаря Савицкому я сыграл роль легкомысленного человека, а это в мои годы несколько обидно, тем более, что я ничего для этого не делал. Вот как было дело. Вы помните, что мы рассуждали о бесчинстве¹ Константина Аполлоновича и о том, как это его стесняет. Ему была необходима какая-нибудь официальная кличка. Когда поднялся вопрос о директоре в Пензу, мне казалось, что это может устроить и Савицкого и школу. Тогда я тотчас же подал эту мысль Позену нижеследующим образом: письмо Позену, в котором излагал свои мысли о Савицком, я послал ему (Савицкому) при записке, в которой просил его, прочтя мое письмо Позену, решить, подходит или не подходит ему место директора в Пензенской школе. Если он место примет (в случае выбора), то пусть бросит письмо в почтовый ящик, если же принять не желает, то пусть бросит в печку. Позен письмо получил, говорил за Савицкого, который и был выбран, а затем он отказался и поставил меня в положение легкомысленного человека, предлагающего лицо, не разобрав хорошенько дела и не справясь, может быть, о его желании и оттянув, таким образом, выборы на срок неопределенный. И выходит, что с сумбуристом не связывайся².

Второй вопрос по поводу Лебедева! Апельсины в Сорренто пропускают сквозь дырку, проходит, не годится, не проходит — первый сорт. В какую дырку нужно пропустить Лебедева? Сурикову дали академика — за что? Не знаю хорошенько, но не за живопись — можно сказать, за энергию, за силу, за талант, за то, что атаковал крупный сюжет и хотя написал пакостно, но создал картину. А Лебедеву за что будем давать? Разве там есть картина? Есть смысл, драма? Там есть только хорошая, и даже очень хорошая живопись, а затем аминь — ни настроения, ни смысла, словом, одна бутафорщина!³ Значит, и ему дать академика? Что же такое академик? Это высшее звание? Почему никто не предлагает Савицкого и других? Непостижимо! Желая быть добросовестным и не вводить в свое сознание путаницы, как я должен поступить? Отказать оснований нет, восемь человек предлагают, отказ в этом смысле весьма неудобен, тут окажутся и обиженные и обиженный, а не имея никаких данных, которые можно бы применить в данном случае, становишься в тупик. Как это все неприятно и мучительно. Относительно фишеровской обертки мне кажется, едва ли можно его принудить напечатать новую для первого выпуска⁴. Об обертке (временной) в условии помину не было, он уже сделал расходы и, вероятно, упрется на то, что новый расход он делать не обязан. Что касается второго выпуска, то, конечно, нужно всячески его принудить сделать новый исправленный текст, против чего он едва ли что-либо может возразить. Будьте здоровы.

Г. Мясоедов

Если увидите А.А. Киселева, скажите ему, что ссуда будет ему выслана Невдолге. Во вторник на страстной уезжаю в Полтаву.

Опять и то, что Лебедев это...^* Маковского, на что все пальцем тычут да подсмеиваются.

Примечания

*. Далее не разобрано одно слово.

1. Т. е. об отсутствии чинов и званий у Савицкого.

2. Вопрос о директоре для будущего Пензенского художественного училища был поднят в Собрании Академии 24 февраля 1897 года. 17 марта это место было предложено Савицкому. Нежелание отвлекаться от занятий искусством для административной деятельности заставило Савицкого в письме к вице-президенту Академии Толстому от 31 марта 1897 года отказаться от этого поста. Однако уже 18 апреля Савицкий дал согласие стать директором Пензенского художественного училища им. Н.Д. Селиверстова (ныне — им. К.А. Савицкого).

3. 17 марта 1897 года восемь членов Собрания Академии предложили присвоить звание академика художнику, члену Товарищества передвижников, К.В. Лебедеву за картину «Смерть царя Федора Алексеевича», показанную на XXV выставке Товарищества. 21 апреля 1897 года он был удостоен этого звания.

В.И. Суриков получил звание академика в 1895 году. Мясоедов упоминает его картину «Покорение Сибири Ермаком» (1895, ГРМ).

4. Речь идет об обложке к альбому 25-летия Товарищества.