XIV. Продолжение галереи Портретов (1917—1924). АХРР

Сергей Малютин — из числа тех художников, которые сразу поняли огромное значение Великой Октябрьской социалистической революции, для народа.

В 1917 году Малютину было почти 60 лет, и он принял революцию с юношеской страстностью. Всю жизнь Малютин «искал правды». «Носителями правды и счастья» назвал он большевиков. Как истинный художник-демократ, как вечный труженик он радовался, что наступила новая эра в истории человечества, открылись новые горизонты истории, науки, искусства. С огромным увлечением и подъемом Малютин продолжает свою серию портретов замечательных современников. В его искусство пришли новые герои — строители социалистического общества.

Все чаще он обращается к портретам непосредственных участников революции, воинов Красной Армии. Большое внимание уделяет Малютин в своей портретной галерее представителям той части интеллигенции, которая отдала все знания, опыт и талант на службу народу. Это не только художники и писатели, но и ученые, изобретатели, врачи, инженеры.

Среди первых послереволюционных портретов Малютина портреты инженеров Ю.И. Успенского (которого художник писал дважды) и Г.П. Передерия.

В 1919 году, когда художник писал портрет, Григорию Петровичу Передерию, тогда уже крупному специалисту в области мостостроения, было 48 лет. Вот что рассказал Передерий о работе Малютина над портретом через тридцать три года после его создания. К этому времени Передерий стал академиком, заслуженным деятелем науки и техники, лауреатом Государственной премии. По словам академика В.Н. Образцова, он являл собой пример «ученого нашей социалистической эпохи, смело ломающего отжившие традиции, органически сочетающего теорию с практикой»¹.

С Малютиным Передерия познакомил Успенский. Художник предложил Передерию «написать с него портрет», так как, по словам Малютина, он «приступил к галерее портретов новых людей России». Передерий вспоминал, что пошутил тогда: «Какой же я «новый», я старый, мне скоро пятьдесят». «Что вы, — ответил Малютин. — Вы — вон какой молодец да красавец, это я старый, а ведь не так уж и много я вас старше». Пустячная шутка положила начало добрым отношениям, взаимному расположению. Сеансов, как сообщил Передерий, состоялось около десяти. Они не были утомительными, наоборот, он вспоминал о них с удовольствием. Художник много рассказывал, очень интересовался Охтенским мостом в Петербурге, в его строительстве принимал участие Передерий. Сергей Васильевич подчеркивал, что искусство «везде вокруг нас, а уж в строительстве, да еще мостов тем более». Рассуждал он и о своих архитектурных работах, о мечте «построить дом, в котором радостно было бы жить». О радости, которую должно приносить людям искусство, Малютин говорил много раз.

«Портрет этот, — сказал на прощанье Григорий Петрович, — я очень люблю. Мне кажется, что в нем Сергей Васильевич выразил все добрые ко мне чувства, которые я очень ценю»².

79. Портрет инженера Г.П. Передерия. 1919

В портрете Передерия Малютину удалось передать цельный, гармоничный образ ученого, творца, обаятельного, сердечного человека. Эту обаятельность, простоту, душевность более всего ценил в человеке художник. Не случайно лучшие его портреты — портреты людей именно такого душевного склада: В.М. Васнецова, Ю.И. Успенского — инженера, члена финансово-экономического совета; Комитета государственных сооружений, ставшего большим другом художника, писателя Д.А. Фурманова и многих других.

Немало превосходных портретов долгие годы после смерти художника находилось в его мастерской. Он ведь делал их не по заказу, а по велению сердца...

В том числе и портрет Передерия. Портрет очень красив по цвету, построен на сочетании коричневых и серо-зеленых тонов, взятых в мягкой, приглушенной гамме. Спокойная непринужденная поза портретируемого, сосредоточенное внимание, взгляд, устремленный вдаль, пальцы, перебирающие бороду, — все характеризует состояние глубокого размышления. Поза Передерия, рабочий халат, надетый поверх костюма, чертеж в руке и даже сдержанный серебристый колорит — все тщательно продумано художником, все служит одной цели — наиболее полной и всесторонней характеристике человека.

Малютин никогда не делал предварительных набросков, эскизов, рисунков к портрету. Он писал сразу на холсте. Но потом иногда повторял портрет (только голову) «на память модели». Так было с портретом Фурманова, так было с портретом Передерия. К сожалению, это повторение «на память» не сохранилось.

Среди не дошедших до нас работ первых лет после революции портреты, которые очень ценил сам художник, — Н.Е. Жуковского, отца русской авиации (1921), и художника К.С. Малевича (1919).

К началу 1920-х годов относятся два портрета дочери — Ольги Сергеевны Малютиной.

80. Портрет художника К.С. Малевича. 1919

Мы уже имели возможность убедиться в том, как в изображении дочери, совсем еще девочки, Малютин угадал характер и судьбу человека. Портретов Ольги Сергеевны сохранилось много. Сделанные в разное время, выполненные в различных техниках, они отражают последовательность становления и развития человека. Но будь ли это девочка, совсем юная и очаровательная девушка или красивая женщина — во всех ее изображениях есть то, с чем она всегда шла и идет по своему нелегкому, достойному уважения жизненному пути, — ее особенность, индивидуальность, готовность жертвовать собой во имя других, ее преданность любви, долгу, творчеству...

13 мая 1922 года на квартире Малютина состоялось собрание художников, на котором, кроме хозяина, присутствовали живописцы А.В. Григорьев, В.В. Журавлев, Е.А. Кацман, П.Ю. Киселис, Н.Г. Котов, П.А. Радимов, Г.Н. Суханов, П.М. Шухмин, Б.Н. Яковлев и руководитель секций изобразительных искусств Главполитпросвета А.Н. Скачко.

В протоколе собрания было записано:

«Слушали: Скачко поддерживает предложенную мысль С. Малютина об образовании нового общества художников, предлагая ядром нового общества считать существующую Ассоциацию художников, изучающих революционный быт..

Постановили: образовать новое общество художников, под названием Общество художников революционной России, Ядро общества составить из членов Ассоциации художников, изучающих революционный быт. Для выработки устава общества и декларации выбрать комиссию в составе С. Малютина, Киселис, Радимова, Шухмина, Григорьева, Котова, Кацмана. Председатель Радимов. Секретарь Кацман»³.

Бережно хранил у себя Малютин каталог выставки этюдов, эскизов, рисунков и графики из жизни и быта Рабоче-Крестьянской Армии, которая была открыта с 23 июня по 10 июля 1922 года. В этом каталоге опубликована декларация АХРР. Эта декларация стала законом жизни и творчества художника:

81. Портрет инженера Ю.И. Успенского. 1922

«Великая Октябрьская революция, неся освобождение творческим силам народа, пробудила самосознание народных масс и художников, выразителей духовной жизни народа.

Наш гражданский долг перед человечеством — художественно-документально запечатлеть величайший момент истории в его революционном порыве.

Мы изобразим сегодняшний день: быт Красной Армии, быт рабочих, крестьянства, деятелей революции и героев труда.

Мы дадим действительную картину событий, а не абстрактные измышления, дискредитирующие нашу революцию перед лицом международного пролетариата»⁴.

Малютин был участником проходившей в мае 1922 года выставки АХРР, называвшейся «Выставка картин художников реалистического направления в помощь голодающим». Весь сбор от посещения выставки и 50 процентов стоимости проданных работ пошли в пользу голодающих Поволжья. Газета «Известия» писала:

«Революция нашла свое отражение главным образом у портретистов. С.В. Малютин выставил портреты некоторых современных деятелей — Н.А. Семашко и других. Портреты Малютина — не фотографии, в них много фотографических неточностей, но в них идея, характер, духовное содержание сквозят в каждой черте, в позе, в повороте головы; недаром один художник выразился: «...на портрете моем будут сводить счеты мои друзья и враги». Сила — основная черта портретов, выставленных Малютиным»⁵.

82. Портрет О.С. Малютиной. 1919

В следующем, 1923 году на IV выставке АХРР Малютин экспонирует три портрета, наглядно свидетельствующие о том подъеме душевных и творческих сил, в котором находится художник. Речь идет о пастельном портрете В.С. Лазаревича (уже экспонированном ранее на II выставке АХРР) и выполненных маслом портретах Ю.В. Саблина и Д.А. Фурманова.

А.В. Луначарский в статье «Дискуссия об АХРР» назвал Архипова и Малютина «мастерами из стариков», «наиболее созвучными нашей эпохе»⁶.

С огромным вдохновением работает в эти годы Малютин. Он мечтает сделать портрет В.И. Ленина, портреты деятелей и героев молодого социалистического государства.

П.А. Радимов, О.С. Малютина и М.В. Оболенский — участники первых организационных собраний АХРР — рассказывали, как Малютин добивался, чтобы Ассоциация помогла ему организовать в Кремле небольшую комнату для работы, куда могли бы приходить герои его будущих портретов, люди очень занятые, «буде у них свободное время», — по выражению самого художника.

А пока Семашко, Луначарский и многие другие поглощенные важными государственными делами люди находили время прийти к художнику на сеанс для портрета в его мастерскую на восьмом этаже (а лифт тогда часто не работал)

Весной 1922 года и мастерскую Малютина пришел П.А. Радимов вместе с молодым скромным человеком в солдатской шинели, который сразу обворожил всех обитателей дома Малютиных. Это был Дмитрий Андреевич Фурманов — легендарный комиссар Чапаевской дивизии, автор законченной им в том же 1922 году книги о Чапаеве.

83. Сын. 1918

Портрет Д.А. Фурманова — самое известное произведение художника. Фурманову в то время, когда его писал Малютин, был 31 год. На портрете он кажется еще моложе. Юношески чист его образ. Прекрасно вдохновенное лицо, проницательные и добрые глаза смотрят на зрителя задумчиво и серьезно. Легкий наклон головы, спокойные линии контура фигуры, скромная гамма цвета, мягкая живописная лепка форм, уравновешенность композиции — все это создает художественный образ, полный красоты и гармонии.

Широко и обобщенно написана шинель, накинутая на плечи, прост и скуп колорит портрета. Лишь алая ленточка только что полученного ордена Красного Знамени огоньком горит на груди боевого комиссара, выделяясь ярким цветовым пятном на сдержанном и строгом общем тоне портрета. Но главное внимание художника обращено на лицо и руки, любовно, бережно и мастерски написанные. Малютин любуется гордо посаженной головой, ясным, большим лбом, густыми бровями вразлет, нежным овалом лица, красивым рисунком рта и мужественным подбородком. Но за поэтической внешностью угадывается и решительность, и сила, и несгибаемая воля.

Не зная Фурманова, не читая «Чапаева», по одному этому портрету мы могли бы судить о нем как о человеке большого обаяния, богатой творческой духовной жизни, человеке добром, внимательном к людям, искреннем, способном на подвиг. Не будь портрета Малютина, мы многое бы потеряли в своем представлении о Фурманове. Дмитрий Фурманов рано ушел от нас — он умер в 1926 году. Но он навсегда сохранился в памяти людей таким же скромным и талантливым человеком, каким был в жизни, каким изобразил его Малютин.

В альбоме художника Фурманов оставил на память о себе автограф — «Фурманов Дмитрий Андреевич, начальник Политического управления Туркестанского фронта и комиссар Красного десанта, ходившего в тыл к неприятелю осенью 1920 года».

Малютин увидел в своем герое человека большого ума и сердца. Он верил в него как писателя и мечтал сделать рисунки к «Чапаеву», когда книга будет закончена.

Малютин показывал Фурманову книги, которые он иллюстрировал, и на обложке одной из них — «Городок» — записал служебный и домашний телефоны чапаевского комиссара.

84. Портрет А.В. Григорьева. 1923

Номера фурмановских телефонов, записанных Малютиным, положили начало работе по уточнению датировки портрета. Дело в том, что в последнее время в искусствоведческой литературе стало уделяться особое внимание этой теме. Портрет подписан и датирован самим художником 1922 годом. И это не вызывает никаких сомнений. Речь идет лишь об уточнении времени года.

22 марта 1922 года приказом Реввоенсовета республики Фурманов был награжден орденом Красного Знамени. На портрете Малютина Фурманов изображен с орденом.

Автограф Фурманова в альбоме Малютина — без даты. Может быть, художник и его герой ждали окончания работы над портретом, чтобы поставить точную дату в альбоме? Но портрет Фурманова Малютин так и не закончил. Он рассчитывал еще на два сеанса, чтобы дописать руки. Но, как вспоминает О.С. Малютина, Фурманов заболел, а потом уехал в командировку. В командировку же в 1922 году он ездил только раз — летом. Да и телефоны у него после командировки изменились. Осенью он пишет, почти не отрываясь, «Чапаева». В октябре—декабре работает днем и ночью.

Сохранился зимний по времени фотоснимок Фурманова. На обороте надпись: «Чапаев» — закончен!». Болезнь, напряженная работа очень изменили Фурманова — он устал, постарел... Да нет, пожалуй, это не то слово, скорее, возмужал...

Ольга Сергеевна Малютина рассказывает:

«О портрете Фурманова вспоминаю следующее: 1922 год у отца был очень продуктивным, было написано много портретов. Отец снимал с оконченных портретов фотографии и наклеивал их в альбом, а позирующих просил оставить автограф. Некоторые просто оставляли подпись, некоторые делали запись своих дел. Фурманов — обаятельный молодой человек с открытой душой, удивляешься даже, как он мог быть военным с его лирической душой, но тем не менее он находился в гуще военных событий, был комиссаром Красного десанта, ходившего в тыл врага в 1920 году, о чем он сам рассказывал отцу во время сеансов. Когда отец писал его портрет, в мастерской и во всем доме было холодно, Фурманов позировал, набросив шинель на плечи, вследствие чего портрет принял особо живописную форму, характеризующую Фурманова с еще более душевной стороны.

85. Портрет Д.А. Фурманова. 1922

Осталось один-два сеанса, чтобы закончить портрет. Но Фурманов заболел, а потом был отправлен в командировку, и сеансов конца не состоялось, а отец ждал их и не дал портрет на выставку АХРР в этом году. На следующую выставку АХРР он решил дать, почему портрет Лазаревича и Фурманова, писанные в один и тот же год, попали на выставку в разное время»⁷.

Еще одним аргументом, бесспорно доказывающим, что работа над портретом Фурманова протекала не осенью 1922 года, является найденная нами запись в расходной книге художника. Она настолько важна и интересна во многих отношениях, что ее стоит привести полностью: «Август 1922 г. 2 — среда.

Выписка: 30 получено от Котова Н.Г. (по его словам) подъемные 150 000 000 из «В. А. Х. Р. Р.»

Из этой суммы сделаны взносы: Членский 4 м. 2% на секретариат 3 м. Итого 7 000 000

Это, пока что? первая получка, а мною по сей день исполнено: сделан портрет Лазаревича, начат портрет Фурманова. Поездка в Т. губ. Намечается вторая г. Дмитров Моск. Губ.»⁸.

Для того, чтобы понять реальную сумму 150 000 000, можно сравнить ее с записью расходов, сделанной накануне:

86. Портрет Н.А. Семашко. 1922

«Итого суточное довольствие пяти лиц при крайне скудном питании, при получении 1½ (полутора) академия, пайка составляет 13 000 000 р.»

Это «десятидневное содержание» семьи художника при крайне скудном питании и осталось оплатой его труда за оба портрета — Фурманова и Лазаревича.

Мнительный и обидчивый человек, он, увидя, что его просьба к АХРР о предоставлении ему права работать в Кремле над продолжением серии знаменитых современников остается без ответа, тогда как более молодые члены Ассоциации получили эту возможность, вдруг остро ощутил свой возраст и положение «генерала на свадьбе».

Малютин решил изыскивать пути продолжения серии самостоятельно. В 1922 году был написан портрет Л.Г. Дейча. Малютин, встретившись с Дейчем впервые, немедленно и горячо попросил его о сеансах для портрета. Внешность Дейча — клад для портретиста. Сеансы состоялись. Портретная галерея современников художника пополнилась еще одним превосходным портретом. Дейч сидит в удобном кресле, опираясь на подлокотники, скрестив кисти рук на небольшом портфеле-папке, который он держит на коленях. Поза спокойна и удобна. Фигура его повернута чуть вправо от зрителя, тогда как голова изображена в фас. Глаза в узких обводах очков смотрят пристально и внимательно. Это взгляд человека умного, проницательного, будто видящего вас насквозь. Все в портрете продумано до деталей, все служит выявлению характера человека.

Сохранились интересные воспоминания О.С. Малютиной о моделях и портретах этого времени:

«Мой отец в самом начале 20-х годов познакомился с врачом тов. Вариком, который заведовал санаторием «Серебряный бор». Он пригласил отца к себе поправить здоровье, к тому времени сильно нарушенное. Там он встретил народного комиссара здравоохранения Н.А. Семашко, с которым познакомился и предложил ему написаться, на что тот охотно согласился, и вскоре состоялись сеансы. Н.А. Симашко был настоящий демократ, веселый, жизнерадостный и заботливый человек. Отец во время сеансов сказал ему, что занят ведением портретов выдающихся современников и хотелось бы ему написать галерею портретов революционных деятелей я очень хотелось бы написать Владимира Ильича Ленина...

Встрече с Владимиром Ильичем не суждено было состояться, о чем очень и всегда жалел отец»⁹.

87. Портрет Ф.Г. Кузнецова. 1923

В 1924 году художник написал Ленина на смертном одре. Потом он обращался к ленинской теме несколько раз, писал портрет Ленина по фотографии и материалам фотохроники, работал над картиной «Похороны вождя».

Лениниана Малютина имеет в творчестве художника очень большое значение, хотя и утрачены почти все произведения, связанные с ленинской темой, в том числе и односеансный трагический этюд «Ленин в гробу». По этому этюду создана картина «Ленин на смертном одре» (1924).

Этюд был написан и Колонном зале Дома союзов в тот холодный январский день 1924 года, когда убитые горем люди нескончаемой вереницей шли прощаться со своим вождем.

Малютин, в числе группы художников, получил пропуск в Колонный зал. Малютин пришел сюда вместе с Михаилом — своим младшим сыном, он помогал отцу нести этюдник и должен был подавать краски, менять кисти, выполнять роль «подмастерья». Художник, возраст которого уже приближался к седьмому десятку, да еще постоянно прихварывавший, не обходился уже без помощи сыновей — Владимира и Михаила, сопутствовавших ему повсюду.

Разместив холст и кисти, выдавив на палитру краски — только эти необходимые приготовления, производившиеся бесшумно и осторожно, и отвлекали в какой-то мере чрезвычайно впечатлительного и восприимчивого художника от трагической обстановки и тяжести этих минут, — Сергей Васильевич долго еще не мог начать работу. Напряженно и внимательно он вглядывался в черты лица В.И. Ленина.

Почетный караул, сменявшийся много раз во время сеанса, медленно движущаяся процессия людей, обстановка Колонного зала — все исчезло для него. Позже Малютин не мог вспомнить ни тех, кто стоял в почетном карауле, ни сколько времени продолжался сеанс — его личное прощание с Владимиром Ильичем, — он ничего не видел, кроме лица и рук, которые он писал. Работа была закончена... Собственно, как здесь говорить о законченности произведения? Это совершенно особый вид творчества художника, когда не он, художник, а обстоятельства диктуют ему время и меру законченности. Те обстоятельства, в которые был поставлен Малютин, исключительны и не сравнимы ни с чем. К картине, сделанной по такому этюду, не могут быть применены обычные меры оценки, методы разбора ее достоинств или недостатков. Это прежде всего документ огромной исторической ценности. Выполнена работа на чрезвычайно высоком профессиональном уровне — дарование и опыт Малютина сказались здесь в полной мере.

Талантом своим художник придал этому человеческому документу такую силу и достоверность, что впечатление, производимое картиной «В.И. Ленин на смертном одре», намного превосходит действие документов другого рода — кинокадров или фотографий.

88. Портрет Л.Г. Дейча. 1922

Рассказывают, что Надежда Константиновна Крупская разрыдалась, когда увидела работу Малютина на закрытой выставке-отборе, которую она посетила вместе с сестрой Владимира Ильича — Марией Ильиничной.

Картина не была рекомендована на VI и VII выставки АХРР. Малютин пережил это очень болезненно.

Позднее работа Малютина «В.И. Ленин на смертном одре» стала собственностью Центрального музея В.И. Ленина и сейчас находится в экспозиции его филиала — «Траурный поезд».

Под фотографией с этой работы, хранящейся в альбоме художника, его рукой сделана надпись, красноречивей всех свидетельств людей, близко знавших художника:

«Спи спокойно, вождь, мы на страже твоих заветов. СМ».

Надпись эта, выражающая всю силу чувств художника, следует под полным названием его произведения, написанным также рукой Малютина: «Народный вождь В.И. Ульянов-Ленин на смертном одре».

Торжественно и скорбно звучат эти слова старого мастера.

Примечания

1. Григорий Петрович Передерий. М., 1948.

2. Запись беседы автора с Г.П. Передерием, 1952.

3. Борьба за реализм в изобразительном искусстве 20-х годов. Материалы, документы, воспоминания. М., 1962, с. 119.

4. Там же, с. 120.

5. АХРР. Сборник воспоминаний, статей, документов. М., 1973, с. 191.

6. Там же, с. 237.

7. Письмо О.С. Малютиной к А.В. Абрамовой.

8. Автограф С.В. Малютина. — Архив семьи художника.

9. Письмо О.С. Малютиной к А.В. Абрамовой.