Первый

Но знаешь ли, чем сильны мы, Басманов?
Не войском, нет, не польскою подмогой,
А мнением: да! мнением народным.

(А. Пушкин. «Борис Годунов»)

За очень долгую, за более чем 70-летнюю свою творческую жизнь И.Е. Репин создал несколько десятков тысяч этюдов, эскизов, набросков, книжных иллюстраций. И более двух тысяч, считают одни (от 4 до 6 тысяч считают другие), картин. Большая часть репинского художественного наследия, да что там говорить! — почти всё оно, в результате революционных и наследственных драм и драк было разграблено, уничтожено, утеряно, рассеяно по миру и для России утрачено. Увы, навсегда.

Но, как ни странно, ни кощунственно даже прозвучит это по отношению к исчезнувшим его трудам, — такие огромные потери ни на йоту не уменьшили высшей, символической значимости Репина для России и для русского искусства в целом.

Он — Первый, несмотря ни на что. И даже если бы из всего его наследия сохранился только один «Крестный ход», Репин остался бы Первым художником в памяти России.

При всех энциклопедических и искусствоведческих эпитетах и определениях, для него и его творчества неоспоримых: «гордость нации», «великий гений», «всемирно известный», и даже — «Суворов в живописи» (по числу величайших побед в искусстве), — абсолютному большинству простых русских людей Репин известен как автор лишь трёх, в лучшем случае, пяти хрестоматийных картин (читай: «картинок», то есть открыток, постеров, пазлов, календариков, магнитиков и т. п.). На первых местах: «Бурлаки», «Иван Грозный убивает своего сына» (или «Иван Грозный и сын его Иван. 16 ноября 1581 года»), «Запорожцы». Кто-то после напряжённой паузы вспоминания назовёт «Не ждали». Кто-то вспомнит «Арест пропагандиста» и «Крестный ход». И уж совсем редкий кто знает и скажет про «Заседание Государственного Совета».

Да ещё разве преподаватели да искусствоведы вслед за Чуковским перечислят репинские портреты знаменитых русских:

«Русскую музыку Репин прославил своими портретами Глинки, Мусоргского, Бородина, Глазунова, Лядова, Римского-Корсакова.

Русскую литературу — портретами Гоголя, Тургенева, Льва Толстого, Писемского, Гаршина, Фета, Стасова, Горького, Леонида Андреева, Короленко и многих других.

Русская живопись представлена в репинском творчестве целой галереей портретов: Суриков, Шишкин, Крамской, Васнецов, Куинджи, Чистяков, Мясоедов, Ге, Серов, Остроухов и многие другие.

Русскую науку прославил он портретами Сеченова, Менделеева, И. Павлова, Тарханова, Бехтерева; русскую хирургию — портретами Н.И. Пирогова и Е.В. Павлова (который изображён им в хирургической комнате во время одной из своих операций)...

Словом, лучших людей России он навеки запечатлел для потомства»¹.

Но, увы, про это знают лишь учителя да учёные, а перечисленные выше несколько картин — вот, пожалуй, и весь общерусский Репин, народное «собрание его сочинений». И всё же, если спросить нашего современника, кого из русских художников он считает Первым? — он назовёт Репина. Хотя, если спросить иначе: кто самый любимый из художников? — ответы будут такими: Шишкин, Васнецов, Саврасов, Айвазовский, Брюллов^*. И совершенно ясно, за что они любимы. Шишкин с Васнецовым — за архетипические русские черты: сказочность и дремучесть. И за их родственное присутствие в каждом простом русском доме: открыткой ли, репродукцией, гобеленовым ковриком или сохранённым зачем-то конфетным фантиком. Саврасова любят за прилетевшую весну как за необманутую надежду. За солдатскую честность и верность его грачей, всегда и всегда, и вовеки веков, возвращающихся в серую и сирую Россию. Айвазовский любим народом за «окиян-море» (что за тридевять земель в тридевятом царстве), то есть за сбывшуюся всё-таки! — мечту русского о России — морской державе! А ещё за наш богатырский вызов: «Будет буря, мы поспорим и поборемся мы с ней!» Брюллова мы ценим за библейский и по высоте, и по красоте ужас «Последнего дня Помпеи». И за возможность всей душой пожалеть каждого человека в погибающем и прекрасном человечестве. Вот Пушкин пишет свой отклик на эту картину: «...Кумиры падают! / Народ, гонимый страхом, / Под каменным дождём, под воспалённым прахом, / Толпами, стар и млад, бежит из града вон...». Бежит. Но! — поднимая упавшего, неся на руках слабого, укрывая детей, удерживая собою падающие стены.

И всё-таки очень интересно: почему это так, почему Репин, не вошедший в перечень самых любимых, во «мнении народном» — Первый русский художник? Ведь у Репина очень мало изображений родной природы (он не любил писать пейзажи). На его картинах почти нет красивых лиц. Более того, они бывают темны, а их персонажи неприятны. А многие лики его портретов откровенно уродливы, что отмечали и современники Репина, и современные искусствоведы. «Репин не умеет (не может) рисовать ничего молодого и красивого»², — сокрушался В.В. Стасов. «Портретным образам этого мастера меньше всего свойственна некая самоценная «духовность»³, — отмечал Г.Ю. Стернин. А вот В. Розанов: «...Я мысленно перенёсся в «Пенаты» его (имя дачи его в Куоккале), всё зарисованное изумительными портретами. Изумительными в проницательности... Преступников, гениев, дураков, наглецов, драпирующихся, иногда удачно, перед человечеством, — я всех повёл бы в мастерскую Репина для разгадки. Репин «проявляет» внутреннее человека, как «проявляются» фотографические пластинки в какой-то кислоте. Его едкая, внутренне едкая манера разлагает внешность человека, устраняет «вздор» его, прикрасы его, манеры его и требует в суде зерно его. Все портреты Репина суть «судящие» портреты... Как ужасно иногда он судит, жестоко...»⁴.

То есть на рациональном уровне феномен первородства Репина кажется необъяснимым. И тем не менее его картины, не все (которых более 2 или 6 тысяч), а всего 5—6 самых известных и знаменитых, первенствуют в восхищённом (букв. «похищенном ввысь») надсознании народном. Сверх всех опросов и сложившихся иерархий. Сверх, так сказать, «культурологического назёма». А уж в среде художников, я имею в виду серьёзных художников, Репин, без сомнений и сравнений, и по праву — Первый. Как среди иконописцев Первый — Рублёв.

И вот что особенно удивляет: он стал Первым не «на безрыбье», а в то счастливое для России время, когда в ней жил и плодотворно работал почти весь теперешний золотой состав и золотой запас Третьяковки, Русского музея и всех художественных музеев русской провинции, в каждом из которых найдётся своё «жемчужное зерно» из живописи XIX века. И все без исключения собратья Репина по кисти без тени ревности отдавали ему пальму первенства. «Теперь, кажется, никто не оспаривает, что он у нас первый живописец по силе кисти»⁵, — писал однокашник и друг Репина Марк Антокольский, выражая общее мнение ещё XIX века. И в XX веке это мнение не изменилось ничуть. Вот, к примеру, «глас» новой интеллигенции — искусствовед, театровед, поэт и переводчик А.М. Эфрос: «В русском искусстве нет художника, который был бы так всенародно популярен, как Репин. Это знают все, и может проверить каждый. Кто бы ни был ваш собеседник, ...спросите его сразу, врасплох: «Кто знаменитейший из русских художников?» — ответ будет один: «Репин!» Его имя приходит первым. Наша память и мысль подсказывают его прежде всего... Он — воплощение национальной славы русской живописи. Он самый полномочный из её представителей. В общенародном сознании это — Русский Художник, с двух заглавных букв»⁶. И XXI век, как свидетельствуют все опросы, это мнение не изменил.

Появление каждой из знаменитых картин Репина становилось для России таким же огромным духовным и общественным событием, каким стало для неё в 1858 году «Явление Христа народу» Александра Иванова. Так же, как и к ивановскому полотну, к каждой новой картине Репина ежедневно шли тысячи(!) и, в основном, простых людей.

Так что же стоит за надрассудочным народным выбором? В чём разгадка репинского первородства?

Примечания

*. Вышеприведённые ответы я получила, опросив интернет-сообщество. Среди прочих был и такой, наверное, уже типичный сегодня, ответ: «живопись — не актуальное искусство, чего её обсуждать!» Но, возможно, профессиональные социологические опросы дали бы иной результат. Интересно было бы сравнить.

1. К. Чуковский. Илья Репин. — М., 1983. — С. 119.

2. Цит. по: Репин. Художественное наследство. В 2 т. — М.; Л., 1949. — Т. 1. — С. 488.

3. Стернин Г.Ю. Илья Ефимович Репин. — Л., 1985. — С. 68.

4. В.В. Розанов. Сахарна. — М., 1998. — С. 31, 32.

5. М.М. Антокольский. Жизнь и Творчество. — М., 1979. — С. 507.

6. Эфрос А.М. Мастера разных эпох. — М., 1979. — С. 144.