Крамской и передвижники

Выдающееся значение Товарищества передвижников в истории русского искусства уже давно стало общепризнанным фактом, точно так же, как и важная роль, которую сыграл в нем И.Н. Крамской, один из главных организаторов и идеологов передвижничества как общественно-художественного движения.

Идея создания ТПХВ принадлежала группе видных петербургских и московских художников, непосредственным инициатором этого начинания был известный жанрист Г.Г. Мясоедов. Обратившись с письмом к Артели, они, однако, встретили поддержку лишь у отдельных ее членов, прежде всего у И.Н. Крамского. Так, в 1870 году было создано объединение, способное окончательно освободить русское демократическое искусство от официальной опеки, сплотить передовых художников вокруг организации, основанной на принципе личной материальной заинтересованности ее членов. Основной же целью Товарищества явилось развитие искусства, демократического по его идейной направленности. Практика передвижных выставок впервые открывала возможность непосредственного общения широкой по тем временам аудитории с искусством, поднимавшим самые насущные вопросы современности. Как известно, на протяжении нескольких десятилетий лучшие работы передвижников приобретал и включал в свое собрание П.М. Третьяков. Первая выставка Товарищества открылась в Петербурге 28 ноября (12 декабря по н. ст.) 1871 года. Следует отметить, что именно Крамскому, человеку твердых принципов и убеждений, Товарищество передвижных художественных выставок в значительной степени было обязано тем, что оно очень скоро переросло задачи собственно выставочной организации и стало подлинной идейной школой передового русского искусства. Сам же Крамской, организуя Товарищество, руководя его творческой жизнью, нашел в нем для себя ту «питательную среду», которой он был обязан своими наиболее высокими художественными достижениями. Расцвет деятельности Товарищества передвижников (начало 70-х — 80-е годы) непосредственно совпал с расцветом творчества И.Н. Крамского, причем не только как живописца, но и как критика-публициста, автора целого ряда серьезных статей, в которых он размышлял о судьбах искусства, о его высоком общественном предназначении.

Множество интересных замечаний о великих мастерах прошлых эпох или о современных ему русских и западноевропейских художниках можно также прочитать и в его многочисленных письмах к разным лицам. Самое примечательное в критических суждениях Крамского то, что они высказывались не столько ради «поучения» других, сколько являлись следствием той огромной и постоянной внутренней работы, которая совершалась в нем самом. Думается, что в этом отношении Крамской был исключительно близок к своему гениальному предтече — А.А. Иванову.

В своих эстетических воззрениях он был последовательным сторонником учения великих революционных демократов В.Г. Белинского и Н.Г. Чернышевского. Полагая, что только сама жизнь является основой художественного творчества, он писал: «Плохо дело, когда искусство станет законодателем!.. Серьезным интересам народа надо всегда идти впереди менее существенных». Отстаивая его национальный характер, Крамской утверждал, что «искусство и не может быть никаким иным, как национальным. Нигде и никогда другого искусства не было, а если существует так называемое общечеловеческое искусство, то только в силу того, что оно выразилось нацией, стоявшей впереди общечеловеческого развития. И если когда-нибудь в отдаленном будущем России суждено занять такое положение между народами, то и русское искусство, будучи глубоко национальным, станет общечеловеческим». Большое место в размышлениях Крамского занимал вопрос об общественной направленности или иначе тенденциозности искусства, понимаемой им, как выражение активной человеческой и творческой позиции художника, который, «...как гражданин и человек, кроме того, что он художник... непременно что-нибудь любит и что-нибудь ненавидит. Предполагается, что он любит то, что достойно, и ненавидит то, что того заслуживает. Любовь и ненависть не суть логические категории, а чувства. Ему остается только быть искренним, чтобы быть тенденциозным». По мысли Крамского, тенденциозность искусства находится в прямой зависимости от того, насколько само искусство той или иной эпохи, того или другого народа отражает передовые идеи своего времени. Так, например, он полагал, что искусство античной Греции, пока оно было тенденциозно, «шло в гору; когда же оно перестало руководиться высокими мотивами... оно... быстро выродилось в забаву, роскошное украшение, а затем не замедлило сделаться манерным и умереть. Точь-в-точь то же повторилось во времена Возрождения в Италии и позднее в Нидерландах». Искусство должно играть благородную роль воспитателя человеческой личности, оно «должно обладать силой гармонически настраивать человека», иначе оно «дурно исполняет свою задачу». Вот вкратце основные требования идейно-художественной «программы», которую И.Н. Крамской выдвигал перед русским демократическим искусством второй половины XIX столетия.

Не менее внимательно следил он и за развитием искусства на современном ему Западе, особенно во Франции. Параллельным передвижничеству явлением был тогда «импрессионализм», как называл Крамской художественное течение, которое ныне мы именуем импрессионизмом (от французского слова impression — впечатление). Возникнув как естественная реакция на академическое направление во французском искусстве, а также на мещанскую «салонность», импрессионизм объединял мастеров очень разных, но сходных между собой в главном, в стремлении к выражению поэтически-непосредственного отношения к окружающему миру. Композиция их полотен, особенно пейзажей, была намеренно фрагментарной, что придавало создаваемым ими образам особый динамизм. Светлая красочная гамма, а также энергичный мазок, непосредственно «материализующий» чувство художника, становились средством прямого выражения их просветленно-радостного мироощущения. Все это, однако, вовсе не означало, что тогдашние молодые художники Франции не замечали темных сторон современной им действительности либо (как об этом иногда пишут) сознательно от нее отгораживались. Напротив, противопоставляя свое искусство унылой прозе повседневной жизни, они тем самым заявляли о ее активном неприятии, не случайно же в течение ряда лет работы импрессионистов практически не допускались на выставки парижского «Салона» либо наталкивались на враждебное отношение со стороны не только публики, но и критики.

К чести молодого русского демократического искусства надо отметить, что его лучшие представители верно поняли и по достоинству оценили перемены, происходившие тогда в культуре Франции. Так, еще в 1874 году, т. е. когда только что состоялась первая выставка импрессионистов (всего через три года после первой передвижной!), И.Е. Репин, находившийся тогда в Париже как «пенсионер» Академии художеств, писал Крамскому: «Французская живопись теперь стоит в своем настоящем цвету, она отбросила все подражательные и академические и всякие наносные кандалы, и теперь она — сама... Царит, наконец, настоящее французское, увлекает оно весь свет блеском, вкусом, легкостью, грацией; и в искусстве, как во всем прочем, французы верны своим особенностям». Правда, здесь же Репин делает существенную оговорку, подчеркивая, что «мы», т. е. русские, «совершенно другой народ, кроме того, в развитии (художественном. — В.Р.) мы находимся в более раннем фазисе». Именно поэтому, говоря о высочайших достижениях французской живописи, Репин в ответ на замечание Крамского о том, что и русские художники должны наконец «двинуться к свету, к краскам», замечал: «...наша задача — содержание. Лицо, душа человека, драма жизни, впечатления природы, ее жизнь и смысл, дух истории — вот наши темы... краски у нас — орудие, они должны выражать наши мысли, колорит наш — не изящные пятна, он должен выражать нам настроение картины, ее душу, он должен расположить и захватить всего зрителя, как аккорд в музыке». Как видно, «истины» русского демократического искусства рождались «в муках» совместных усилий многих мастеров. Следует отметить, что сходные идеи высказывали в эти годы различные деятели русской культуры от Ф.М. Достоевского до М.П. Мусоргского. Свое прямое воплощение получили они и в творчестве И.Н. Крамского.