Валентин Александрович Серов Иван Иванович Шишкин Исаак Ильич Левитан Виктор Михайлович Васнецов Илья Ефимович Репин Алексей Кондратьевич Саврасов Василий Дмитриевич Поленов Василий Иванович Суриков Архип Иванович Куинджи Иван Николаевич Крамской Василий Григорьевич Перов Николай Николаевич Ге
 
Главная страница История ТПХВ Фотографии Книги Ссылки Статьи Художники:
Ге Н. Н.
Васнецов В. М.
Касаткин Н.А.
Крамской И. Н.
Куинджи А. И.
Левитан И. И.
Малютин С. В.
Мясоедов Г. Г.
Неврев Н. В.
Нестеров М. В.
Остроухов И. С.
Перов В. Г.
Петровичев П. И.
Поленов В. Д.
Похитонов И. П.
Прянишников И. М.
Репин И. Е.
Рябушкин А. П.
Савицкий К. А.
Саврасов А. К.
Серов В. А.
Степанов А. С.
Суриков В. И.
Туржанский Л. В.
Шишкин И. И.
Якоби В. И.
Ярошенко Н. А.

Красноярск — Петербург — Москва

Детство и юность Сурикова прошли в глухой Сибири в маленьком городке, сохранившем такие черты седой старины, которые в Европейской России давно исчезли. Красноярск, Торгошино, Бузим — их рубленые деревянные здания, напоминающие постройки Древней Руси, старинные одежды, патриархальные обычаи, грубые нравы, сильные характеры и яркие человеческие типы — такова была обстановка, которую Суриков воспринимал как обычную, не имея перед глазами другой, с которой он мог бы ее сравнить.

Из глухого Красноярска молодой сибиряк попал в Петербург, в Академию художеств. А затем, прожив там несколько лет, начал писать «Вселенские соборы» и навсегда поселился в Москве. Красноярск — Петербург — Москва — такова последовательность тех необычайно контрастных впечатлений, которые откладывались в памяти художника, невольно наталкивая его мысль и творческое воображение на сопоставление древней, допетровской Руси и новой, европеизированной России.

Переезд из Красноярска в Петербург ошеломил Сурикова. После старинного уклада жизни в глухой Сибири — блестящий Петербург, столица Российской империи, с величественными архитектурными ансамблями, где на всем облике города видны результаты деятельности Петра по европеизации России. Вначале Петербург предстал Сурикову таким, каким его воспел Пушкин:

Люблю тебя, Петра творенье,
Люблю твой строгий, стройный вид,
Невы державное теченье,
Береговой ее гранит.

Несомненно, таким настроением проникнута первая самостоятельная картина Сурикова «Вид памятника Петру I на Исаакиевской площади в Петербурге».

Но, проведя несколько лет в Петербурге, ближе присмотревшись ко всему строю его жизни, Суриков глубоко почувствовал и другую сторону современного ему города — торжественного, холодного, официального города чиновников, являющегося бюрократическим центром империи1. Напротив, в Москве Суриков на каждом шагу ощущал следы старой, допетровской Руси. «Москва есть город древний, исторический, — писал Белинский, — город предания, представительница народного духа»2. Москва для Сурикова — это средоточие жизни народа, недаром, сообщая Никольскому о своем отказе ехать стипендиатом за границу, Суриков писал: «И отлично сделал. Приехавши в Москву, попал в центр русской народной жизни, — я сразу стал на свой путь»3.

Думается, что именно такие контрасты: Красноярск — Петербург, а затем Петербург — Москва, помогли развитию у художника исключительной способности историзма в самом видении жизни, особенно сказавшейся в Москве, значение которой в творчестве Сурикова трудно переоценить. Во время учения в Петербурге старые сибирские впечатления детства и юности не забылись окончательно. Они только временно отодвинулись в глубь психики художника и как бы поблекли, заслоненные запасом новых впечатлений от Петербурга и Академии художеств. Как знать, может быть, заграничная командировка и работа над библейскими классическими произведениями окончательно заслонили бы в памяти Сурикова весь ценнейший пласт сибирских впечатлений и наблюдений, если бы не переезд Сурикова в Москву. Между глухой сибирской далью — Красноярском с его стариной — и европейской столицей Российской империи Петербургом, между этими двумя полярными точками в биографии художника, из которых одна знаменует детство, а другая Академию художеств, — лежит Москва. Тот пласт впечатлений детства, который уже начал было тускнеть и забываться в условиях петербургской жизни, вспыхнул вдруг с новой неожиданной силой и яркостью, как только Суриков попал в Москву: «Я как в Москву приехал — прямо спасен был. Старые дрожжи, как Толстой говорил, поднялись»4.

Примечания

1. Такой взгляд на Петербург сохранился у Сурикова и впоследствии: «Петербурга, куда ему приходилось приезжать по делам Академии художеств, Василий Иванович не любил. — Тут в Петербурге, — говорил он, — живут одни чиновники, бюрократы» (Я.Д. Минченков, Воспоминания о передвижниках, М.—Л., 1950, стр. 279).

2. В.Г. Белинский, Полн. собр. соч., т. X. М., 1956 (Петербург и Москва), стр. 229.

3. В.И. Суриков. Письма, стр. 139. Письмо Сурикова Никольскому от 28 декабря 1909 г.

4. Максимилиан Волошин, Суриков. — «Аполлон», 1916, № 6—7, стр. 55.

 
 
Боярыня Морозова
В. И. Суриков Боярыня Морозова, 1887
Утро стрелецкой казни
В. И. Суриков Утро стрелецкой казни, 1881
Вид Москвы
В. И. Суриков Вид Москвы, 1908
Изба
В. И. Суриков Изба, 1873
Флоренция. Прогулка (жена и дети художника)
В. И. Суриков Флоренция. Прогулка (жена и дети художника), 1900
© 2024 «Товарищество передвижных художественных выставок»