Знакомство с Петербургом. Рисовальная школа

В августе 1867 года Виктор Васнецов приехал в Петербург. Нетрудно себе представить, как у него, провинциального юноши, должно было забиться сердце, когда он впервые увидел величественное здание на берегу Невы — Академию художеств. Подобные же чувства четырьмя годами раньше испытывал приехавший в Петербург из глухой провинции Илья Репин: «Но вот наконец и Васильевский остров... Ох, Господи, да ведь направо с моста это и есть Академия художеств! Разумеется, вот и сфинксы пред нею... Неужели я не во сне?».

Сразу же по приезде Васнецов подал документы для поступления в Академию, вместе со всеми держал экзамен по рисунку. Через несколько дней, когда настал срок узнать о результатах, он просто не пошел в Академию. Как объяснял позже сам художник, он почему-то решил, что «нужно экзамен и по наукам», и не пошел его сдавать. Только через год выяснилось, что кроме успешного экзамена по рисунку, который Васнецов сдал успешно с первого раза, от него ничего больше не требовалось. Провинциальный юноша, видимо, просто постеснялся поточнее узнать условия приема, был поначалу не уверен в себе, в своих силах.

Деньги, взятые из дому, скоро кончились, и в сентябре, по воспоминаниям художника, ему пришлось даже «денька два поголодать».

В Петербурге Васнецов поселился у «случайно отыскавшегося» дядюшки Н.Н. Спасского, чиновника Вольно-экономического общества. Нужно было думать о постоянном заработке. Благодаря протекции своего земляка, В.А. Красовского, в декабре 1867 года Виктор поступил на службу к А.А. Ильину, полковнику Генерального штаба, в картографическое заведение за 25 рублей в месяц. В те годы это были неплохие деньги, освобождавшие юношу от унизительной нужды и зависимости от помощи родственников.

В картографическом заведении Виктору пришлось выполнять рисунки на литографском камне пером и карандашом для издательских нужд. Однажды даже пришлось рисовать горы на географической карте. Известно, что Васнецов тогда же принимал участие и в подготовке рисунков для издания «Царскосельский арсенал» проф. А.П. Рокштуля. Листы, изображавшие образцы оружия разных стран, были выполнены очень тонко и отчетливо, ни в чем не уступали работам старших, опытных литографов. В.В. Стасов вспоминал о своих встречах с мастерами-литографами, которые работали в те годы с Виктором в типографии Ильина, и «они с большой симпатией отзывались о мастерстве, прилежании и упорном труде Васнецова».

А.А. Ильин очень хорошо относился к художнику, и такое место, по словам Васнецова, «было благодатью». Конечно, работа литографа была довольно тяжелой и рутинной, но она давала начинающему художнику возможность повысить техническое мастерство, прививала руке точность и аккуратность.

За год Васнецов решил хорошо подготовиться для поступления в Академию художеств. Ему посоветовали отправиться в Рисовальную школу Общества поощрения художников, которая была открыта при Бирже в Петербурге. Туда, в эту школу, обычно приходили учиться молодые люди, которые или готовились к поступлению, или не выдержали экзамена в Академию художеств. Виктору в ту пору было 19 лет. Он прилежно приступил к учебе. Занятия проходили по вечерам три раза в неделю. Ученики рисовали с гипсов, овладевали красивым штрихом, тушевкой — всему тому, что так ценилось в Академии. По воскресеньям занятия в Рисовальной школе проводил Иван Николаевич Крамской. Его появления ученики ждали всегда с нетерпением, Васнецов уже был наслышан о нем. Известный художник, который был организатором «Бунта 14-ти» в Академии художеств в 1863 году, когда 14 лучших учеников Академии отказались писать дипломную картину, потребовав свободного выбора темы. Руководители Академии отказали им, и молодые талантливые художники в знак протеста покинули академические классы.

Будучи уже известным художником, талантливым педагогом, Крамской пользовался огромным авторитетом среди учеников Рисовальной школы. Воскресные занятия проходили плодотворно, учащихся набивалось так много, что не хватало мест для всех желающих, сидели, тесно прижавшись локоть к локтю. Репин, который тоже занимался в школе при Бирже, вспоминал так о Крамском: «Вот и воскресенье, двенадцать часов дня. В классе оживленное волнение, Крамского еще нет. Мы рисуем с головы Милона Кротонского. Голова поставлена на один класс. В классе шумно... Вдруг сделалась полнейшая тишина... И я увидел худощавого человека в черном сюртуке, входившего твердой походкой в класс. Я подумал, что это кто-нибудь другой: Крамского я представлял себе иначе. Вместо прекрасного бледного профиля у этого было скуластое лицо и черные гладкие волосы вместо каштановых кудрей до плеч, а такая трепаная жидкая бородка бывает только у студентов и учителей. <...Так вот он какой!.. Сейчас посмотрел на меня. Какие глаза! Не спрячешься, даром что маленькие, и сидят глубоко во впалых орбитах; серые, светятся. Вот он остановился перед работой одного ученика. Какое серьезное лицо! Но голос приятный, задушевный, говорит с волнением... Ну и слушают же его! Даже работу побросали, стоят около, разинув рты, видно, что стараются запомнить каждое слово. Какие смешные и глупые лица есть, особенно по сравнению с ним. Однако как он долго остается все еще у одного! Сам не поправляет, а все только объясняет. <... Его приговоры и похвалы были очень вески и производили неотразимое действие. <... Часто он увлекал в какой-нибудь политический или моральный спор, и тогда мало-помалу публика настораживала уши, следила и принимала деятельное участие в общественных интересах. Он завладевал общим вниманием».

Умный, проницательный, по уровню образования стоявший выше всех своих современников-художников, Крамской, начиная с первых лет Васнецова в Петербурге, станет для него учителем, другом и советчиком.

В августе 1868 года Виктор Васнецов повторно подал заявление о приеме в Академию художеств. Снова держал экзамен. А когда пришел узнать о результате, выяснилось, что он был принят еще год назад.