От автора

Эта книга посвящается Ольге Сергеевне Малютиной. Наши сердечные, ничем не омраченные отношения на протяжении двадцати пяти лет, восхищение ее жизненным примером, сила чувства ее дочерней любви сделали меня «заинтересованным» автором книги о Сергее Васильевиче Малютине.

Пусть нотки личного отношения автора к герою его повествования будут истолкованы правильно. Ольга Сергеевна Малютина оживила образ своего отца в моем представлении...

Я пришла в дом Малютиных по совету и рекомендации Игоря Эммануиловича Грабаря и Виктора Михайловича Лобанова.

...На дверях квартиры восьмого этажа дома, где когда-то помещалось Московское училище живописи, ваяния и зодчества, а потом Вхутемас, все еще висела медная дощечка — «Сергей Васильевич Малютин», а чуть пониже две другие — «О.С. Малютина, М.В. Оболенский» и «М.С. Малютин, В.В. Малютина».

Навстречу выбежал маленький, светлый и кудрявый мальчик — внук Сергея Васильевича, названный тоже Сергеем, в честь деда, умершего задолго до его рождения. Это был сын Михаила Сергеевича, младшего из детей Малютина. Теперь Сергей сам отец двоих детей. Новые Малютины приходят на смену старым...

В этом доме я встречалась и с Верой Сергеевной Малютиной, средней дочерью Сергея Васильевича, которая живет отдельно со своей семьей.

Старшая из детей Сергея Васильевича — Ольга Сергеевна и ее муж Михаил Васильевич Оболенский, ученик С.В. Малютина по II Свободным художественным мастерским, — талантливые художники. Они сами — живая хронология развития советского искусства. Все свои работы, экспонированные на последней персональной выставке, в 1970 году они передали в дар государству. Их картины, совершив «круг почета» по городам страны, осели навсегда в Смоленске, который сыграл такую большую роль в творчестве Малютина, городе, с которым связаны самые светлые воспоминания его детей.

За годы дружбы со всеми этими простыми и сердечными людьми у меня сложился вполне определенный и будто зримый образ Сергея Васильевича Малютина.

Иногда мне кажется, что я знала художника лично, так, как знала Малютина Галина Васильевна Сахарова, много рассказывавшая о последних годах его жизни, когда сама она была молодой, начинающей художницей. Образ Малютина оживал в моем воображении и тогда, когда говорили о нем хорошо помнившие его И.Э. Грабарь, В.М. Лобанов, П.А. Радимов, В.Н. Яковлев, Н.Г. Котов, В.Н. Бакшеев, В.П. Бычков и многие другие.

Мне была предоставлена возможность внимательного и полного знакомства с архивами Сергея Васильевича Малютина. Видела я и все те его работы, которые поначалу находились в семье художника, а потом разошлись по разным музеям. Счастливые находки в семейном архиве Малютиных продолжаются и до сих пор.

Наши традиционные чаепития происходили долгие годы за «малютинским» столом, сделанным по его эскизам, как и вся мебель, бывшая в доме. Эта мебель перекочевала потом в Смоленский музей. Недавно я смотрела на нее уже глазами зрителя: ручки кресел были перевязаны веревочкой — «не садиться», а угол интерьера огорожен — музейные экспонаты...

Я имела доброжелательных консультантов, располагала подлинными драгоценными материалами, казалось бы, мне и «карты в руки». Совсем напротив — было бы и проще и привычнее, если бы материал о художнике не стал таким «личным» для меня. Именно потому, что я знала не только работы и документы, но и многое о самих людях, их отношениях, любила и заинтересованно относилась к семье художника, мне было трудно найти форму и тон повествования.

Как в искусствоведческом исследовании рассказать о человеческих страстях, эхом долетавших до меня, о достоинствах и недостатках характера, о судьбе человека — обо всем том, что именно и делает художника — художником, а не просто человеком, умеющим рисовать?

Какими словами объяснить душевное состояние человека, почти одновременно потерявшего жену — мать четверых детей, и пережившего гибель во время наводнения своих картин, которые он считал самыми для себя важными?

Как, не позволяя себе домыслов и предположений, судить о поступках? И как, самое главное, понять, каким образом в одном человеке жили всегда, всю жизнь два совершенно непохожих художника? Как совмещались в одном лице два столь различных плана образного мышления?

Пусть же сами работы художника, собранные в этой книге, помогут рассказать об их творце, а документы и свидетельства людей, лично его знавших, — восстановить жизненный путь и облик.

Библиография о Малютине довольно обширна, но совершенно недостаточна. Академическое исследование творчества художника впереди.

Сейчас речь идет о другом. В одном из своих писем Малютин заметил между строк: «О себе уже не говорю, так как думаю, когда-нибудь моя жизнь будет обнародована». Эти слова дали название книге, а «когда-нибудь» наступило через сорок лет после смерти художника...