Анна Григорьевна Достоевская рассказывает

Как-то в 1915 или 1916 году к концу служебного дня в отделение Государственного банка в Петербурге, где я работал в качестве юриста, вошла пожилая дама, с румяным личиком и привлекательной улыбкой.

Она очень ласковым приятным голосом обратилась ко мне с просьбой разъяснить ей, на каких условиях она могла бы сдать на хранение немного накопившихся ценностей и как распорядиться ими на случай ее смерти или передачи их во владение другим лицам.

Я подробно объяснил все правила, дал бланки для заполнения и просил внизу подписать фамилию, имя и отчество. Когда я взял для проверки заполненные бланки и прочел внизу подпись: А.Г. Достоевская¹ — я очень заволновался. Догадываясь, что передо мной сидит жена Федора Михайловича, я уже собирался спросить ее об этом, но она, словно читая мои мысли, добрыми, смеющимися глазами посмотрела мне в лицо и сказала, что не было случая, чтобы, услышав ее фамилию, не справились, не родственница ли она Ф.М. Достоевскому. Ей всегда это очень приятно, и она рада всякому случаю поговорить о дорогом муже, чудесном Федоре Михайловиче. Так она и сказала.

Окончив деловую процедуру нашей беседы, я очень просил ее остаться еще на некоторое время и хоть что-нибудь рассказать о человеке, который был ей так близок и, вероятно, так понятен, в то время как для нас, хотя и беспредельно дорог и привлекателен, но до сих пор еще очень загадочен.

Анна Григорьевна, продолжая улыбаться, прервала меня: «А я знаю, что вам было бы интересно узнать!» Я очень удивился. На этот раз она хитро улыбнулась и сказала, что прежде чем попасть сюда, она зашла к директору, который рассказал ей, что я больше художник, чем чиновник, и что мне особенно будет приятно поговорить с ней о Федоре Михайловиче. В результате я познакомился с очень интересной страничкой из жизни Достоевского и Перова², а именно: с тем, как Перов писал портрет Федора Михайловича в 1872 году.

Однажды, начала свой рассказ Анна Григорьевна, когда она была занята своими домашними делами, ей сообщили, что пришел какой-то незнакомый мужчина, который очень хочет ее повидать по делу и ждет в передней. Анна Григорьевна поторопилась к нему, пригласила приехавшего в гостиную и усадила на диван. Гость отрекомендовался как художник Перов Василий Григорьевич и сообщил, что он приехал из Москвы по специальному поручению П.М. Третьякова во что бы то ни стало познакомиться с Ф.М. Достоевским и, приложив все усилия, написать с Федора Михайловича портрет, без чего, прибавил Перов, Третьяков наказал не показываться ему на глаза.

Анна Григорьевна, на которую Перов сразу произвел, как она сказала, замечательно хорошее впечатление, обрадованная сама возможностью увидеть портрет Федора Михайловича, исполненный таким крупным мастером, не могла отказать ему в посредничестве между ним и мужем, хотя и предупредила о больших трудностях в достижении намеченной цели. Сама же была уверена в полном провале не только возможности написать портрет Федора Михайловича, но даже в том, чтобы познакомить их и добиться хоть какого-нибудь сближения.

Федор Михайлович в то время работал над романом «Бесы», был особенно отчужден и нелюдим. Целые дни он проводил в своем кабинете за работой и отказывался не только знакомиться с кем-либо, но видеться даже с близкими людьми.

Лишь после обеда (обычно без посторонних) он часто оставался на некоторое время поиграть, позабавиться с детьми. Здесь тяжелые думы покидали его, разглаживалось суровое чело, глаза делались ласковыми, он шутил, смеялся и становился неузнаваемым — общение с детьми его преображало.

Анна Григорьевна обо всем этом подробно рассказала Перову. Они долго совещались и пришли, наконец, к решению действовать совместно, чтобы создать благоприятные условия хотя бы для смягчения суровой отчужденности Федора Михайловича, войти в некоторое доверие к нему и, базируясь уже на этих достижениях, делать дальнейшие шаги к сближению. Рассказывая мне об этом, Анна Григорьевна улыбалась, глаза ее сияли.

«Подумать только, — говорила она, — целый заговор против Федора Михайловича». Но иным путем, как уверена была Анна Григорьевна, им нельзя было бы и думать чего-нибудь добиться. Они решили, что в один из ближайших дней Перов придет в послеобеденные часы, когда Федор Михайлович забавляется с детьми в гостиной. А сама Анна Григорьевна в тот же день, при встрече с мужем, сказала, что к ней заходил художник Перов, что он произвел на нее чудесное впечатление и что она просила его побывать как-нибудь еще. На этот раз Федор Михайлович проявил внимание, и они вместе стали вспоминать некоторые картины Перова: «Крестный ход», «Чаепитие в Мытищах», «Приезд гувернантки в купеческий дом», «Тройка» и еще что-то. Вспоминая эти картины Перова, Федор Михайлович улыбался, и Анна Григорьевна не почувствовала его обычно твердого сопротивления встрече с посторонним человеком.

На этой же неделе как-то после обеда, когда Федор Михайлович расположился с детьми в гостиной, сообщили о приходе Перова. Анна Григорьевна познакомила художника с мужем, и, несмотря на неоднократные попытки Федора Михайловича подняться и уйти к себе в кабинет, Перову удалось завязать с ним разговор о детях, который, по-видимому, сразу расположил его в пользу художника. Конечно, тут сыграло роль обаяние Перова. Федор Михайлович доверчиво и ласково смотрел на него и при прощании сам попросил Перова побывать у них, а лучше всего прийти как-нибудь прямо к обеду.

Такого успеха Анна Григорьевна никак не могла ожидать. Заговорщики многозначительно пожали друг другу руки и укрепились в надежде чего-то достичь.

Неоднократно еще бывал Перов у Достоевских. Он непрерывно и внимательно изучал писателя, его манеру слушать, говорить или сидеть задумавшись. Лишь только через порядочный промежуток времени Федор Михайлович пригласил художника зайти к нему в кабинет. Там уже Перов, после длительных колебаний Федора Михайловича, добился согласия, чтобы портрет был написан³.

Но прежде чем приступить к портрету, художник провел еще немало часов, молча наблюдая Федора Михайловича во время работы и в минуты отдыха. Теперь Достоевский этому не сопротивлялся, чему очень удивлялась Анна Григорьевна. Результатом этих сложных подготовительных работ явилось, наконец, прекрасное произведение искусства — портрет писателя. Анна Григорьевна находит его замечательно похожим, прямо живым, каким она постоянно видела его в минуты спокойной задумчивости.

Анна Григорьевна поднялась, собираясь уходить. Отвечая на мои беглые вопросы, она сказала, что давно не перечитывала сочинения Федора Михайловича, не хочет и, наверно, не будет их перечитывать, да и внукам своим запрещает читать: «Пусть станут совсем взрослыми, тогда другое дело, уж очень от них тяжело, безотрадно».

Мы простились.

Примечания

1. Достоевская Анна Григорьевна (1846—1918), рожд. Сниткина, жена Ф.М. Достоевского, автор воспоминаний о нем и капитального труда «Библиографический указатель сочинений и произведений искусства, относящихся к жизни и деятельности Ф.М. Достоевского». СПб., 1906.

2. Перов Василий Григорьевич (1834—1882) — жанрист и портретист, один из ведущих мастеров шестидесятых годов, член-учредитель ТПХВ.

3. «Достоевский мне дает только два часа в день, от 3 до 5 и два сеанса утром», — писал В.Г. Перов П.М. Третьякову (Письма художников Павлу Михайловичу Третьякову. 1870—1879. М., «Искусство», 1968, с. 77).

Очевидно, Достоевскому была приятна мысль, что его портрет находится в галерее, и он, по словам В.Г. Перова, вместе с А.Н. Майковым собирался посетить Третьякова, чтобы поблагодарить его за честь, которую он им сделал, «имея их портреты» (там же, с. 78).