Валентин Александрович Серов Иван Иванович Шишкин Исаак Ильич Левитан Виктор Михайлович Васнецов Илья Ефимович Репин Алексей Кондратьевич Саврасов Василий Дмитриевич Поленов Василий Иванович Суриков Архип Иванович Куинджи Иван Николаевич Крамской Василий Григорьевич Перов Николай Николаевич Ге
 
Главная страница История ТПХВ Фотографии Книги Ссылки Статьи Художники:
Ге Н. Н.
Васнецов В. М.
Касаткин Н.А.
Крамской И. Н.
Куинджи А. И.
Левитан И. И.
Малютин С. В.
Мясоедов Г. Г.
Неврев Н. В.
Нестеров М. В.
Остроухов И. С.
Перов В. Г.
Петровичев П. И.
Поленов В. Д.
Похитонов И. П.
Прянишников И. М.
Репин И. Е.
Рябушкин А. П.
Савицкий К. А.
Саврасов А. К.
Серов В. А.
Степанов А. С.
Суриков В. И.
Туржанский Л. В.
Шишкин И. И.
Якоби В. И.
Ярошенко Н. А.

Чугуев: детство

С первых лет жизни (и это не преувеличение) Репин был очарован миром как миром Божиим, и слово «очарование» стало с тех пор одним из самых любимых его оценочных слов для живописи.

А городок Чугуев, где он родился, стал его живописными «яслями», его художественной школой и его первым «очарованием», его лучшим в жизни подарком на день рождения.

В году рождения Репина — в 1844-м, Чугуев был ещё военным поселением на Слободской Украине. Место будто промыслительно для художника приуготовленное: райская природа; античная архитектура; реплики росписей Исаакиевского собора в местном храме; иконописная мастерская; школа топографов.

И ещё: здесь работал «чугуевский Рафаэль», Леонтий Персанов, наивный мастер красочных «иллюминаций», легенды о котором знали наизусть и мальчики-подмастерья, и краскотёры, и позолотчики, и столяры в иконописных мастерских. Он был кумиром для них, и он же стал образцом живописного чудотворения для маленького Репина... Спустя годы, в письмах и в разговорах, он часто, с детским восхищением вспоминал художественную отвагу Персанова: «фантастические переливы глубоколиловых с оранжевыми тёмных облаков... Светлорозовые с тёмнолиловыми, страшные, но красивые тучи, путавшиеся уже между людьми, раздевающими Христа на Голгофе...»1.

Персанова восторженными хвалами выталкивали в Петербург, прочили ему большую славу... Но петербургская Академия, «немецкая» и античная, не могла принять его самобытного таланта. Понятия «наивная живопись» тогда не существовало, и полубезумный художник пешком воротился из Петербурга домой и вскоре умер в любящем его Чугуеве. Но всё-таки он успел, сумел показать юному Репину и диковатую красоту, и завораживающую прелесть нерегламентированной, абсолютной! — колористической свободы. И в том, что Репин стал непревзойдённым колористом в русской живописи, — есть и неоценённая пока заслуга Леонтия Ивановича Персанова.

Отец Репина, «батенька», Ефим Васильевич, военный поселянин, был в его детстве почти всегда «где-то там!»: то на сборах, то в разъездах (отец и дядя Репина торговали лошадьми). Но Ефим Васильевич был так уважаем в Чугуеве, что соседи, приходящие в дом Репиных, всегда здоровались и с ним, даже если его в то время не было дома. Мы же должны помнить о нём главное: Ефим Васильевич Репин был человек глубоко верующий. Он прожил в семье сына до 90 лет, и Библия до конца дней была его единственным и постоянным чтением.

А маменька, Татьяна Степановна, растила своего Ильюшечку точно так же, как растили своих Иванов, Петров и Степанов все русские матери, — в спокойной любви и разумной воле. Непреступаемыми границами в их многодетных семейных мирах были только евангельские заповеди. И в детском мире Ильи с самого крещенья Бог был неотлучно везде и рядом. Конечно, Он — на небе. Но и на Земле тоже: в церкви на иконах, в доме на иконах, в Святых книгах на картинках. А в Крестном ходе — рядом. И во всякой мамкиной молитве, в каждой пословице и поговорке, которыми была пересыпана взрослая речь...

Илья твёрдо знал, что Бог живёт именно в их церкви, в Осиновке, куда всегда берёт его мать, и где он глохнет, немеет и превращается весь в зрение и восхищение, разглядывая огромные картины — копии с фресок Исаакия, исполненные местными живописными талантами. «Ну что за срам, я со стыда сгорела в церкви, — ворчит мать, — все люди как люди, стоят, молятся, а ты, как дурак, разинув рот, — поворачиваешься даже задом к иконостасу и всё зеваешь по стенам на большие картины...»2.

Церковь в Осиновке — самое памятное из детских очарований Репина, его первое эстетическое потрясение. А ведь он родился не в глуши, а в «античном» Чугуеве, живущем разнообразно (и социально, и художественно) во всякое время года. Хотя, вообще говоря, — какой сказкой, каким чудом была церковь в огромной дремучей России. Особенно в селе, особенно долгой зимой. Когда жизнь лишь по дворам и домам. Темно... заснеженно... безлюдно... И тут — Рождество! А следом — Крещенье! И вот из холода, из темноты, от удерживающего вечными заботами хозяйства человек приходит в храм, где полно света, ангельское пение, радостные лица родных и знакомых, родные лики икон. Как много их! И как защитно тепло от них! И всё — в золотом сиянии! И всё — пахнет Святым! И думается: ещё немного подождать — и Пасха! Воистину, каждый храм, даже самый бедный, казался русскому человеку райским местом...

...А ещё Илья знает: Господь со всеми своими Святыми и их чудесами живёт и в бабушкиных, «старой веры» и старинного письма образах, и в новых картинах, что покупает маменька в их новый дом: «Христос в терновом венце»... — а как руки нарисованы! Или вот, несбывшееся: «Мазепу привязывают к лошади польские паны»... Нет, маменька не захотела Мазепу... А какие краски были на кафтанах у поляков!.. Какой конь! Чудо! Я так досадовал, что не купили...»3. Через всю жизнь помнит Репин и те «руки», и того «коня».

А какой радостью, каким высоким восторгом были для маленького Ильюши «божественные вечорницы» — ежевечерние чтения с роднёй и гостями Житий Святых: «Так интересно, так интересно!.. Читали про Марка во Фраческой горе. Как он ушёл из своего дома и спасался один... Читали житие Преподобного Феофила. Он три сосуда слёз наплакал... Вот плакали! Как черти старались рассмешить Преподобного Нифонта и ездили перед ним верхом на свиньях. — Так смешно!.. Но Преподобный не рассмеялся»4.

Всё это помнил Репин до смертного своего часа. Подвиги Святых так многоцветно вросли в его детскую душу, так возвысили её и так очаровали, что он сам задумал сделаться святым. И стал молиться Богу: «...За сарайчиком, где высокий тын отделял двор от улицы,.. — никто не видит... И здесь я подолгу молился, глядя на небо»5.

Но больше, чем святым, Ильюша хотел стать художником. Они с сестрой Устей много читали в детстве, книги брали в библиотеке Устиного пансиона и в библиотеке Чугуевского полка. Сейчас кажется, что плохих книг тогда не было. И специальных «детских» не было. Они и читали лучшее: Жуковского, Пушкина, Лермонтова, Диккенса, Вальтер Скотта. Можно ли поверить сегодня, чтобы ребёнок зачитывался перепиской Ивана Грозного с Курбским? Репин зачитывался. И вот среди прочего прекрасного нашёл он книжечку об Андре Гретри, французском композиторе XVIII века...

Так вот, Гретри верил, что, если в день причастия горячо молиться о желаемом, Бог непременно исполнит просьбу. Гретри мечтал быть великим музыкантом, и Бог его молитвы услышал. Репин вспоминал, что и он решил молиться в день своего причастия о том, чтоб стать знаменитым художником: «...И я живо припоминаю... как я молился, молился, как мог, вероятно, дошёл до большого экстаза... Когда толпа в жёстких тисках донесла меня близко до чаши... у меня дрожали руки и стучали зубы, я едва держался на ногах»6.

...Бог услышал его и исполнил его просьбу. Он вообще не отказывал своему Илье никогда, и вот — поставил его своевременным в художестве трудником, сделал преемником святых апостолов: «Он не был свет, но был послан, чтобы свидетельствовать о Свете» (Ин. 1:7).

И вот на закате жизни, признанный Первым из первых (без сравнения!), обласканный мнением народным (и ненавидимый «ненавидящими Свет»), он с благодарным изумлением — вы помните? — писал: «...Воображаю себя мальчиком Товией, которого всю жизнь вёл за руку добрый Ангел»7.

Примечания

1. И.Е. Репин. Далёкое близкое. — М., 1953. — С. 96.

2. Там же. С. 70.

3. Там же. С. 34.

4. Там же.

5. Там же. С. 35, 52.

6. Там же. С. 374.

7. И. Репин. Избранные письма. В 2 т. — М., 1969. — Т. 2. — С. 392.

 
 
Осенний букет
И. Е. Репин Осенний букет, 1892
Великая княгиня Софья в Новодевичьем монастыре
И. Е. Репин Великая княгиня Софья в Новодевичьем монастыре, 1879
Берег реки
И. Е. Репин Берег реки, 1876
Блондинка (Портрет Ольги Тевяшевой)
И. Е. Репин Блондинка (Портрет Ольги Тевяшевой), 1898
В избе
И. Е. Репин В избе, 1895
© 2024 «Товарищество передвижных художественных выставок»