Крестьянские образы

Из многочисленных высказываний И.Н. Крамского прямо следует, что он, непосредственно на себе ощущая всю тягостность гнетущей общественной атмосферы, искал возможность противостоять «петербургскому климату», который, как он говорил, «убивает русское искусство и художников». Знаменательное признание и явно знакомое. Вспомним, что еще А.С. Пушкин говорил о том, что для него «вреден Север», а в 1836 году о К.П. Брюллове, только что вернувшемся из Италии и, казалось бы, буквально купавшемся в волнах славы и шумного успеха, поэт писал, что создатель «Последнего дня Помпеи» «хандрит», потому что «боится климата и неволи». Очевидно, «климат» официального Петербурга и «неволя» продолжали оставаться синонимами и в представлении передовых людей России и во второй половине XIX века. «Тянет меня вон из, Петербурга, — писал Крамской, — тошно мне! Куда же тянет, отчего тошно?.. Где же покой? Да и это бы еще ничего, если бы не лежал богатый и невообразимо громадный материал за пределами городов, там, в глубине болот, лесов и непроходимых дорог. Что за лица, что за фигуры! Да, иному помогают воды Баден-Бадена, другому Париж и Франция, а третьему... сума, да свобода!» Чутко откликаясь на только что зародившееся «хождение в народ», Крамской писал, что «сидя в центре... начинаешь терять нерв широкой вольной жизни; слишком далеко окраины, а народ-то, что может дать! Боже мой, какой громадный родник! Имей только уши, чтобы слышать, и глаза, чтобы видеть... Тянет меня вон, вот как тянет!» При всей утопичности своих общественных воззрений И.Н. Крамской именно в народе усматривал главную силу жизни, открывал для себя новый источник творческого воодушевления, и в этом он был неодинок.

Вспомним, что в 70—80-х годах над созданием образов людей из народа рядом с ним трудились многие выдающиеся русские художники-демократы, ставшие авторами популярных крестьянских портретов, а также жанровых произведений. Это и В.Г. Перов, написавший «Фомушку-сыча» и «Странника», и Г.Г. Мясоедов, автор картины «Земство обедает», и В.М. Максимов, картина которого «Приход колдуна на крестьянскую свадьбу» — одно из самых значительных произведений, посвященных крестьянской теме. Значительное место заняла она и в творчестве И.Е. Репина. Из его работ, особенно близких к исканиям Крамского, следует вспомнить «Мужичка из робких» и «Мужика с дурным глазом». Забитость и униженность русского крестьянина, зреющий в нем гнев и нарастающая сила внутреннего сопротивления, его огромное душевное богатство — ничто не ускользнуло от внимания наших передовых художников.

Полесовщик. 1874

Крестьяне — герои произведений И.Н. Крамского — очень многообразны. Это и пасечник, живущий с природой одной жизнью («Пасечник», 1872), и персонаж картины «Созерцатель» (1876, Киевский гос. музей русского искусства), человек типа толстовского Платона Каратаева, философствующий искатель вечной истины. Есть у него и свой «Мужичок из робких» — персонаж поколенного этюда 1872 года «Мужичок с клюкой» (Таллин. Гос. художественный музей), забитый, проживший долгий безрадостный век старик-крестьянин. Иной человеческий тип, полного внутреннего достоинства крестьянина, воплощен художником в герое картины «Деревенский староста» («Мельник», 1873), а также в могучем суровом мужике, изображенном на полотне 1874 года «Голова крестьянина» (Пензенская картинная галерея им. К.А. Савицкого). И, наконец, в том же 1874 году Крамской создает свое наиболее значительное произведение на крестьянскую тему — картину «Полесовщик», содержание которой сам же раскрывает в письме к П.М. Третьякову: «...мой этюд в простреленной шапке, по замыслу, должен изображать один из тех типов (они есть в русском народе), которые многое из социального и политического строя народной жизни понимают своим умом, и у которых глубоко засело неудовольствие, граничащее с ненавистью. Из таких людей в трудные минуты набирают свои шайки Стеньки Разины, Пугачевы, а в обыкновенное время — они действуют в одиночку, где и как придется, но никогда не мирятся. Тип несимпатичный, я знаю, но знаю также, что таких много, я их видел».

Мина Моисеев. 1882

Изображенная крупно, по пояс, развернутая в три четверти фигура крестьянина в армяке и высокой простреленной шапке сильно сдвинута к правому краю холста. Освобождая пространство слева и сверху, художник тем самым как бы дает своему герою возможность распрямиться, развернуться во всей присущей ему могучей силе. Суровое лицо, твердый взгляд его сверкающих глаз, а также внушительных размеров кол, который он держит в правой руке, и впрямь позволяют увидеть в нем одного из тех людей, что некогда шли за легендарными вождями народных «бунтов» Степаном Тимофеевичем Разиным и Емельяном Ивановичем Пугачевым.

Крестьянскую тему Крамской продолжал разрабатывать и в дальнейшем, в 1882 году им был исполнен «этюд русского мужичка» — портрет Мины Моисеева, а в 1883 году — картина «Крестьянин с уздечкой» (Киевский гос. музей русского искусства), в которых на основе одной и той же модели были созданы два едва ли не диаметрально противоположных образа. Мина Моисеев — деревенский мудрец, добродушный и одновременно лукавый старичок «себе на уме», в «Крестьянине с уздечкой» он творческой волей художника перевоплотился в могучего мужика, сжимающего в руках палку с уздечкой, перекинутой через руку, в армяке, накинутом на плечи. Монументальный образ крестьянина поистине полон богатырской мощи, невольно роднящей его с могучими героями русской истории, либо с фольклорными персонажами, которые рождались в эти годы на полотнах таких выдающихся мастеров, как В.И. Суриков и В.М. Васнецов.