Л.М. Антокольскому

[24 июля 1928 г. Куоккала]¹

Уважаемый Лев Моисеевич.

Ваше письмо произвело на меня настолько поднимающее впечатление, что я едва ли сумею ответить Вам достойно. Начиная с превосходной фотографии большой группы лиц, столь дорогих и родственно-симпатичных! Но что делает время!! Лица, эти дорогие лица, так изменились, что я долго, долго рассматривал их, пока не отгадал. Спасибо, подошел Юра², и мы вместе узнавали лица и удостоверялись проверкой «О» — кружка...

Да, да, первым угадали Дмитрия Федоровича Богословского, потом — Ал[ександра] Аввак[умовича] Куренного, наконец, И[вана] С[еменовича] Куликова (на Горького стал похож). Какие все апостольские лица! Мешков, Хотулев...³

Простите, что так много пишу: не могу оторваться, а почерк мой... простите...

Хочется плакать от собственных несовершенств...

И каждому хочется что-нибудь сказать... Напр[имер] «Баку»⁴: я думаю, Вы знаете, что наш талашкинский друг умер?

Мария Клавд[иевна]⁵ последнее время жила под Парижем, в Сен-Клу... А о Четвертинской⁶ ничего не знаю.

С Мешкова можно писать Моисея, с Хотулева — Ноя... Вот признак старости; старики болтливы — это я. Простите, простите...

И как я рад, Лев Моисеевич, что вы писали это грамотно... Это иначе и быть не могло. Вы очень хороший писатель: у Вас хороший слог, и речь Ваша льется остроумно и желательно... Вы написали мне отрадную новость: будто бы «князь» Гедройц строит в Чугуеве Деловой двор⁷. Только ведь это не дело пролетариата. — Тут нужны деньги, а где же взять бедноте? Да, а место хорошее в Чугуеве — на выгоне, я знаю [...] Как хорошо, что Вы верите в скорую возможность давно жданных перемен в человеческих идеалах! Только благороднейшие души так думают... И я всей душой на Вашей стороне; но это еще не вдруг... не сговорятся.

Обнимаю и целую всех милых товарищей, но в моем возрасте можно только прощаться... Увы, это не [в] нашей воле... Но сказать правду: Вы живете еще в Ваших юных идеалах — действительность другая. Искренне преданный Вам горячо любящий

Илья Репин

Мои заслуги и значение Вы так преувеличили, что мне остается только кланяться и благодарить. (Это мне советовал еще Тургенев.) Надо уметь молчать... Но мне стыдно от преувеличений... «Дорога только правда».

Примечания

ЦГАЛИ, ф. 698, оп. 1, ед. хр. 18. Автограф.

Лев Моисеевич Антокольский (1872—1942) — художник, племянник М.М. Антокольского, учился в Академии художеств в 1897—1901 годах. Звание художника получил за картину «Соломея, дочь Иродиады». Письмо Репина явилось ответом на письмо Антокольского, приславшего ему групповую фотографию членов Кружка художников имени И.Е. Репина.

1. Датируется по почтовому штемпелю на конверте.

2. Юрий Ильич Репин (1877—1954) — художник, сын И.Е. Репина.

3. Д.Ф. Богословский, А.А. Куренной, И.С. Куликов, В.Н. Мешков, А.П. Хотулев — художники, члены Кружка художников имени И.Е. Репина.

4. Так Репин называет А.А. Куренного.

5. Мария Клавдиевна Тенишева (1867—1928) — княгиня, меценатка, коллекционер акварелей, рисунков и предметов русской старины. В период 1896—1898 годов Репин написал семь ее портретов. В эти же годы Репин руководил Тенишевской художественной студией в Петербурге и принимал участие в жизни художественной ремесленной школы, основанной Тенишевой в своем имении Талашкине Смоленской губернии.

6. Екатерина Константиновна Четвертинская — княгиня, близкий друг М.К. Тенишевой. Репин написал ее портрет «Дама в белом» (1896), находящийся в настоящее время в пражском собрании Алоиза Прохаски. Четвертинская организовала на хуторе Фленово Смоленской губернии школу сельскохозяйственного типа с преподаванием рисования и пения.

7. Деловой двор — художественно-промышленные мастерские, которые Репин мечтал создать на своей родине в Чугуеве. Репиным был составлен подробный план Делового двора, с небольшим музеем при нем, с точным указанием характера занятий, условий приема учащихся и т. д. Князь Н.А. Гедройц был одним из членов комитета помощи по постройке Делового двора.