И.М. Степанов. Издание художественных открыток И.Е. Репина

В начале 1896 года я был приглашен для заведования делопроизводством Общины св. Евгении, а с 15 апреля 1896 года занимал должность ее секретаря. У сотрудников комитета Общины возникла мысль построить дом для медсестер и при Общине, в рабочем районе, образцовую больницу. Стали искать средства. Я предложил выпустить конверты с рисунками для рассылки визитных карточек. Спустя некоторое время для этих конвертов дали свои рисунки Бакст, Добужинский и Е. Лансере, Яремич и другие художники. В начале 1897 года я предложил с того же целью издать открытые письма одному из популярных в то время в Петербурге художников Н. Каразину. Он дал четыре рисунка на весеннюю тему, которые и были отпечатаны в литографском заведении А. Маркса. Тогда это дело у нас было совершенно новое. В продаже появлялись всякие дешевки немецкого происхождения, а о рисунках наших художников и о печатании их в России, а не в Германии не было и речи. Успех издания каразинских открыток заставил нас расширить дело, и я от имени Общины обратился к некоторым пользовавшимся известностью художникам с предложением сделать рисунки для дальнейших выпусков почтовых карточек. Прежде всего я имел в виду Репина и обратился к нему. Илья Ефимович принял меня в своей квартире, в доме Академии художеств, в которой он занимал положение ректора. Он был особенно внимателен к делу сооружения в рабочем районе образцовой больницы и первым рисунком дал «Запорожца». Исполнение работ по отпечатанию принял А.А. Ильин, заведующий картографическим заведением.

Издание художественных открыток имело исключительный успех во многом благодаря участию И.Е. Репина. Так возникло скромное предприятие, с таким успехом осуществлявшее идею популяризации искусства.

В 1899 году был объявлен конкурс ко дню столетия со дня рождения А.С. Пушкина. И.Е. Репин дал рисунок дуэли Онегина с Ленским, но мастер, исполнявший в типографии Голике и Вильборг художественную печать, заявил, что он потерял оригинал рисунка, о чем от И.Е. Репина было получено неприятное письмо к председательнице комитета. Потом этот рисунок, насколько известно, был помещен в полном собрании сочинений Пушкина в издании Венгерова.

В 1902 году, по истечении пяти лет, произошел крупный перелом в издательской деятельности Общины св. Евгении с объявлением второго конкурса по случаю двухсотлетнего юбилея Петербурга. В жюри конкурса были приглашены И.Е. Репин, В.В. Стасов и другие. И.Е. Репин, у которого я был по поводу приглашения его в жюри, просил меня передать о неимении возможности быть в жюри. Припоминаю его слова: «Не могу быть потому, что не всегда и не везде могу, по своей слабохарактерности, отстаивать то или другое свое мнение», и в заседании жюри не был. Друг Репина В.В. Стасов писал нам: «Считаю противным коренным моим убеждениям этот способ распространения и моду на иллюстрированные почтовые карточки. Мне всегда казалось, что сколько хороши, изящны, интересны очень многие из рисунков, употребляемых повсюду для означенной цели, столько же не эстетично и антихудожественно это распространение»¹. Однако, несмотря на такой взгляд своего друга, И.Е. Репин продолжал знакомить в почтовых карточках со своими произведениями и давал нам для издания свои работы в рисунках.

Конкурс состоялся 17 марта 1902 года; премии были присуждены: первая — Д.Н. Кардовскому, вторая — О.Л. Делла-Вос-Кардовской и Ф.Г. Беренштаму. С этого приблизительно времени установилась прочная связь с художниками, группировавшимися вокруг «Мира искусства», и это обстоятельство внесло решительный переворот в план издательства, направило его по совершенно иному руслу. Все же доминирующая роль в издательстве его почетного сотрудника принадлежала И.Е. Репину. Он был деятельным участником почти с первых дней существования издательства и остался им до ликвидации комитета.

Однажды во время моего посещения И.Е. Репина я увидел на стене его кабинета портрет В.В. Стасова в русской красной рубашке, который мне понравился, о чем я ему и сказал. Портрет этот Репин обещал предоставить нам для воспроизведения, и позднее он был нами издан.

В 1914 году мне пришлось быть у Ильи Ефимовича во время только что объявленной войны с Германией. В разговоре со мной художник выразил недовольство в связи с происшедшими событиями. Он говорил: «Совершенно не следовало нам вступать в эту войну».

С избранием В.П. Канкриной председательницей Комитета научно-художественных изданий связь наша с И.Е. Репиным усилилась. У В.П. Канкриной, как мы узнали от нее, было старое знакомство с И.Е. Репиным по Украине. Тогда мы еще больше сблизились с художником. Все его работы передавались или лично, или при письмах через В.П. Канкрину и почти всегда по собственному почину художника. Однажды мы написали художнику, что нам желательно было бы украсить наше издание его автопортретом, и Илья Ефимович, не откладывая, прислал автопортрет, исполненный пером, и просил после печатания оригинал передать женскому художественному обществу, что и было исполнено. Этот портрет был отпечатан сначала в величину оригинала, потом на открытом письме и в книге С.Р. Эрнста «Илья Ефимович Репин»².

Из последних работ во время первой империалистической войны художник прислал небольшой акварельный рисунок, изображавший лежащего военного после сражения, рисунок на тему «Ты скажи, мой конь, что женился я».

Монография С.Р. Эрнста об Илье Ефимовиче Репине по выходе в свет была послана художнику по почте в «Пенаты» с приветствием членов издательского комитета, отпечатанным в начале книги на двадцати экземплярах³.

Примечания

Воспоминания являются извлечением из рукописи, написанной по просьбе Государственного Литературного музея в декабре 1936 года (ЦГАЛИ, ф. 873, оп. 1, ед. хр. 7).

Иван Михайлович Степанов. См. стр. 249 настоящего издания.

1. Обзор художественных изданий Общины святой Евгении. СПб., 1909, стр. 15.

2. С.Р. Эрнст. Илья Ефимович Репин. Л., изд. Комитета популяризации художественных изданий, 1927.

3. Приветствие было послано в ноябре 1926 года. Приводим его текст:

«Приветствуя великого художника Илью Ефимовича, сотрудники художественного издательства б. Общины святой Евгении, ныне Комитета популяризации художественных изданий, подносят настоящий небольшой труд на добрую память глубокоуважаемому Илье Ефимовичу, положившему начало этого художественного издательства и в течение многих лет неизменно поддерживавшему все его художественные начинания силою своего исключительного таланта и теплого сердечного участия. Александр Бенуа, А.А. Ильин, П.И. Нерадовский, Ф.Ф. Нотгафт, М.А. Сергеев, И.М. Степанов, Н.Н. Чернягин, С.Р. Эрнст, С.П. Яремич» (НБА АХ СССР, Архив Репина, IV, А-2, К-3).

Приложение

Письма И.Е. Репина И М. Степанову

1

[1920-е гг.]¹

Милостивый государь И.М. Степанов.

Простите, я теряю память в последнее время — не могу вспомнить Вашего имени-отчества.

В последнее время я переживаю большое разочарование в своих художественных трудах. И, да простит мне тень великого Льва Николаевича — отказываюсь повторять свои неудовлетворительные опыты, которых было такое множество.

Разумеется, почтенный Комитет имеет полное право поступить по собственному усмотрению в данном случае. Благодарю покорно за Ваше высокое предложение. Предоставляю весь материал в Ваше распоряжение. Сам же я не имею сил заняться этим трудом.

Корнею Ивановичу Чуковскому и Всеволоду Владимировичу Воинову посылаю свое глубокое почтение. Не могу не прибавить просьбы: печатать, если Комитет не откажется, по старой орфографии².

С совершенным уважением к Комитету Илья Репин.

2

8 февраля 1926 г. «Пенаты»

Милостивый государь Иван Михайлович.

Своевременно я получил корректурные листы книги обо мне — на больших чистых листах; бумага как пергамент — рисовать бы на ней. Вообще такого почета и роскоши (!!!) мне не снилось — с очень удовлетворительными снимками с моих работ. Ваше почтенное письмо также получено, благодарю Вас.

Автограф для обложки прилагаю. От портрета штрих-рисунка отказываюсь (и старость, и холода так сковывают мою руку, что я едва держу перо). Я ужасаюсь от массы моих работ; а кстати: и на концовки, и на заставки я никогда не был завидным мастером, а потому без всякого сожаления рад сократить хотя бы чем-нибудь эту феноменальную численность моих работ. Присланные мне снимки очень хороши, и я знаю, что с приправкой они выйдут еще лучше. Я очарован любезностью и вниманием исполнителей. Сергею Ростиславовичу Эрнсту я преисполнен признательностью. Не ожидал... А главное — эта пленительная талантливость, смелость... Ах, как я покраснел за свои грехи 1873 г.! (Это письмо моему благодетелю В.В. Стасову). Такая моя невежественная дерзость провинциала: о Риме, о галереях и «с Рафаэлем во главе» куда дальше идти?!!³

Первое письмо — НБА АХ СССР, Архив Репина, А-1, К-25. Черновик. Автограф. Второе письмо — ЦГАЛИ, ф. 873, оп. 1, ед. хр. 3. Автограф.

Пиисьмо И.Е. Репина В.П. Канкриной

5 марта 1915 г. Куоккала

Милостивая государыня графиня Вера Петровна.

Считаю для себя огромной честью помещение моего автопортрета в предполагаемом Вами издании полного каталога. Вот несколько слов, которые могли бы быть помещены под моим портретом:

Суть искусства заключается в его очаровании. Все недостатки, все можно простить художнику, если его создание очаровывает⁴.

Декадентство и особенно футуризм смешны. Эти жалкие, безобразные уроды бессмысленно становятся рядом... Нет, они становятся на место великих произведений искусства...

Бедные! Прокаженные рабы бездарных наглецов.

Илья Репин.

Под портретом достаточно было бы поместить первую часть. Со слов — декадентство и пр. — лучше выпустить.

Примечания

ЦГАЛИ, ф. 742. Оп. 1, ед. хр. 18. Автограф.

1. Датируется по содержанию.

2. Речь идет об издании книги воспоминаний «Далекое близкое».

3. Репин имеет в виду свои письма к Стасову, написанные в период его первой заграничной поездки, из Италии. В одном из них он писал: «Что Вам сказать о пресловутом Риме? Ведь он мне совсем не нравится!.. Только один «Моисей» Микель Анджело действует поразительно. Остальное, и с Рафаэлем во главе, такое старое, детское, что смотреть не хочется...» Это письмо в обширных выдержках было приведено В.В. Стасовым в статье «Илья Ефимович Репин» («Пчела», 1875, январь), что вызвало резкое осуждение И.С. Тургенева и ряда других писателей и художников, воспринявших репинскую оценку классического наследия как неслыханную дерзость. Репин позднее пересмотрел свое отношение к классике и Рафаэлю.

4. Эти слова были напечатаны факсимиле на отдельном листе в книге С.Р. Эрнста «Илья Ефимович Репин».