А.А. Битнер

Впервые я увидела Илью Ефимовича Репина 27 декабря 1912 года в Петербурге, в зале Спортинг-Паласа, на этнографическом вечере, устроенном по случаю десятилетнего юбилея научно-популярного журнала «Вестник знания». Великий художник, отдавший свой могучий талант на служение народу, не мог не быть искренним другом журнала, девизом которого было — учиться и учить других, «служить просвещению родного народа»¹.

Репин стоял на высокой эстраде возле написанного им портрета редактора-издателя журнала В.В. Битнера и произносил речь. «Я счастлив, что дожил до такого дня», — начал Илья Ефимович. Он был взволнован, на глазах его показались слезы, на какое-то мгновение он прервал свою речь, подняв руку к глазам, как бы закрывая их, но затем справился с волнением и продолжал свое выступление.

Репин сказал, что в юбилейном празднестве, на которое съехались тысячи подписчиков журнала из разных концов России, представители различных национальностей, простые люди, стремящиеся к знанию, он видит провозвестника того недалекого будущего, когда народы нашей Родины будут объединены в одну семью и свет знания проникнет в самые отдаленные уголки России².

Сама речь Ильи Ефимовича была объяснением его волнения. И как мог он не быть взволнованным? Он вышел на эстраду и увидел перед собой огромный зал, до отказа наполненный теми, кого корреспонденты реакционных органов печати, вроде кадетской газеты «Речь», презрительно называли «полу- и четвертьинтеллигентами». Здесь были рабочие, крестьяне, представители демократической интеллигенции. Репин знал, что эти скромные провинциальные телеграфисты, сельские учителя, врачи, преодолев подчас большие трудности, не только материального порядка, приехали сюда, не побоявшись преследований со стороны «власть имущих», чтобы отпраздновать юбилей журнала, который звал их на борьбу с народным невежеством, старался развивать их духовно, обогащая знаниями.

Во время работы над портретом и в промежутках между сеансами Битнер много говорил Репину о своем журнале, о его подписчиках, которые зачастую за то, что они имели смелость выписывать «Вестник знания», попадали в список «неблагонадежных». И вот сейчас Репин видел их перед собой, видел их внимательные лица, горящие глаза, устремленные на него.

Среди этих «полуинтеллигентов» была и я, пишущая эти строки, тогда сельская народная учительница с далекой Волыни. Я тоже, как и многие другие, собиралась от себя лично поблагодарить редакцию «Вестника знания» за ту большую помощь, которую оказывал журнал народному учителю в его борьбе с религиозным дурманом, общим невежеством и темнотой нашей провинции того времени.

Мне удалось даже подняться на эстраду, и я стояла довольно близко от Ильи Ефимовича и видела воочию его волнение.

«Нашлись люди, — писал после юбилея один из сотрудников «Вестника знания» Н.П. Евстифеев, — которые не простили Илье Ефимовичу ни его речи, ни его волнения...»³ Действительно, кадетская печать, постоянно и последовательно травившая совместно с черносотенными газетами типа «Нового времени» журнал «Вестник знания», не оставила без внимания и выступление Репина. В газете «Речь» публицист Д. Философов не только издевался над представителями «серой, трудовой России», как он назвал подписчиков «Вестника знания», присутствовавших на юбилейном вечере, но и сделал целый ряд нагловато-иронических выпадов по адресу «впечатлительного» Репина, который не только написал портрет редактора-издателя «Вестника знания», но и выступил на юбилее журнала с «пылкой» речью⁴.

Более того, когда Репин попытался опубликовать статью по поводу юбилея «Вестника знания» в одной из петербургских газет, то получил отказ. Не поместили в газете и фотографии, на которой Репин был снят совместно с приехавшими в «Пенаты» подписчиками «Вестника знания».

В юбилейный вечер 27 декабря мне не удалось выступить с речью за неимением времени, но я произнесла приветствие на встрече Нового, 1913 года в том же Спортинг-Паласе.

Ильи Ефимовича там не было, но на новогодней встрече присутствовала его жена, писательница Наталья Борисовна Нордман-Северова.

В основу своей речи я положила слова великого кобзаря Тараса Шевченко: «Страшно впасти у кайданы, умирать в неволи, а ще горше спаты, спаты и спаты на воли».

Мое выступление, в котором я говорила о том, как мы, сельские учителя, стараемся претворять в жизнь девиз «Вестника знания» — «учиться и учить других», понравилось присутствующим. Меня окружили, поздравляли.

Легкой походкой подошла ко мне и Нордман-Северова, обняла меня со словами: «Ах, сестричка, сестричка, как вы хорошо говорили (Нордман-Северова всех женщин называла сестрами). Обязательно приезжайте к нам в «Пенаты», — продолжала она, — Илья Ефимович будет рад познакомиться с вами. Его так заинтересовал ваш журнал», — и, обратившись к окружившим меня товарищам, она сказала: «Приезжайте в ближайшую среду».

И вот в назначенный день мы, группа «вестникознаньевцев», человек десять-двенадцать, приехали в «Пенаты».

Был прекрасный морозный день, легкие финские саночки с бубенчиками быстро подвезли нас к затейливому, сплошь узорчатому домику. «Пенаты» — резьбой вырезано на воротах. Входим в парадную дверь, обращает внимание плакат с правилами пенатского дома, висит колотушка вместо звонка. Наталья Борисовна радушно встречает нас и знакомит с Ильей Ефимовичем. Он прежде всего интересуется тем, кто откуда приехал, нет ли среди нас его земляков. К сожалению, таких не оказалось. Затем завязывается разговор о журнале. Илья Ефимович говорит о том, какой это необычный журнал: «Когда я работал над портретом вашего редактора, он мне много говорил о «Вестнике знания». Я знаю, что вы особенные подписчики. На страницах журнала вы можете писать о своих радостях и горестях, можете спорить о важных вопросах жизни». Илья Ефимович с похвалой отозвался о том, что в журнале есть фонд взаимопомощи для нуждающихся подписчиков, за счет которого многие стремящиеся к знанию получают бесплатно журнал. «Хорошо и то, что есть у Вас безвозмездная юридическая помощь, а идея вашей народной академии — ведь это так изумительно, это что-то необыкновенно новое...»

Но вот подходит к нам Наталья Борисовна и предлагает выпить по бокалу «солнечной энергии» — так она называет вино.

В тот вечер за круглым столом собрались не только одни «вестникознаньевцы», был один толстовец, приехала помещица с двумя мальчиками в матросских костюмчиках. Был какой-то военный с женой. К сожалению, я не могла задерживаться и должна была раньше других гостей оставить гостеприимные «Пенаты»⁵.

Несколько слов о работе И.Е. Репина над портретом В.В. Битнера.

Идея создания портрета исходила от петербургского общества «Вестника знания». Когда было решено отпраздновать десятилетие журнала, был организован юбилейный комитет, который направил к И.Е. Репину, в «Пенаты», специальную делегацию с просьбой написать портрет редактора-издателя журнала «Вестник знания» В.В. Битнера в ознаменование десятилетия журнала.

Илья Ефимович, чуткий и отзывчивый ко всему прогрессивному, согласился. У меня сохранились фотографии, на которых снят Репин вместе с приехавшими к нему делегатами.

Один снимок сделан в студии великого художника, на стенах его работы, в частности портрет композитора Рубинштейна; на других снимках Репин с делегатами сфотографирован перед своим домом. На обороте фотографии помечена дата — 11 апреля 1912 года. Таким образом, уточняется начало работы Ильи Ефимовича над портретом моего мужа.

В.В. Битнер периодически приезжал в «Пенаты», чтобы позировать Репину. Илья Ефимович приезжал, в свою очередь, в Петербург к Битнеру, чтобы изучить все аксессуары, находившиеся на его письменном столе. Подсвечники, белые фарфоровые совушки, глобус, изображенные на портрете, — все это было на столе моего мужа.

Вот то, что я могу рассказать о моих встречах с Репиным.

Примечания

Воспоминания написаны для настоящего сборника.

Аполлинария Арсеньевна Битнер (род. 1891 г.) — вторая жена В.В. Битнера, редактора-издателя журнала «Вестник знания». Будучи народной учительницей, сотрудничала в журнале.

*. Дачный театр, принадлежавший Н.Б. Нордман-Северовой.

**. Предположение сделать сообщение о «Вестнике знания» оказалось невыполнимым за недостатком времени у Корнея Ивановича для подготовки к столь ответственной теме. — Прим. В.В. Битнера.

***. См. стр. 233 настоящего издания.

1. В. Битнер. Беседы с читателями. — «Неделя «Вестника знания», 1913, 13 января.

2. Журнал «Вестник знания» выходил с 1903 по 1918 год. Так как характеристика направления журнала важна для понимания того, почему И.Е. Репин не только написал портрет редактора-издателя журнала В.В. Битнера, но и выступил на юбилейном вечере с взволнованной речью, приводим оценку журнала «Вестник знания», данную советскими исследователями: «В № 1 редакция заявила, что ставит своей целью распространять знания как главный залог прогресса и благосостояния народа. Несмотря на такую, чисто просветительскую программу, журнал объективно разоблачал несправедливость политического строя царской России, вскрывал ее экономическую отсталость и тяжелое материальное положение народных масс... Журнал отвергал расистские теории о неполноценных нациях, объясняя низкий уровень культуры тех или иных народов условиями их жизни.

Анализируя успехи капитализма в России, журнал приходит к выводу, что «малоимущие классы населения извлекли из успехов промышленности гораздо меньше выгод, чем состоятельные классы...» (Русская периодическая печать. 1895 — октябрь 1917. М., Госполитиздат, 1957, стр. 51). В «Вестнике знания» принимали активное участие И.И. Мечников, И.П. Павлов, В.М. Бехтерев, Н.А. Морозов и многие другие прогрессивные деятели русской культуры. Н.А. Рубакин, поздравляя журнал с десятилетним юбилеем, писал: «Я приветствую «Вестник знания»... во-первых, как первый русский научный журнал, который нашел себе доступ в широкие круги читающей России, во-вторых, как такой журнал, который так сумел сорганизовать свое общение с личностью читателя, как до него еще никто не умел. А это — заслуга, по нашему глубокому убеждению, громадная» (Десять лет культурной работы «Вестника знания». СПб., 1913, стр. 56).

Подробнее о деятельности В.В. Битнера см. в статье Г.В. Ермаковой-Битнер «Просветитель-демократ» («Звезда», 1965, № 3), Репин написал портрет В.В. Битнера в 1912 году.

3. Н.П. Евстифеев, Воспоминания участника юбилея. В сб.: Десять лет культурной работы «Вестника знания», стр. 187.

4. Д. Философов. Как бы существование. — «Речь», 1912, 17 (30) декабря.

5. Дополнением к этим воспоминаниям, характеризующим отношение Репина к «вестникознаньевцам», могут служить отрывки из «Бесед с читателями» В.В. Битнера, в которых он пишет о И.Е. Репине и своих встречах с ним:

«...Сегодня я принимаюсь за беседу под особым, до сих пор не испытанным мною впечатлением.

Я был у И.Е. Репина, у Н.Б. Северовой, видел и слышал у них живых людей, которых мне так редко приходится встречать, беседовал с ними, спорил и соглашался... Со мною было девять товарищей-подписчиков, которые отрекомендовали себя дорогим хозяевам моими «телохранителями». Среди них были две барышни, которых я видел впервые, хотя читательницами-друзьями «В. зн.» они были уже давно. И эта маленькая группа молодежи, состоявшая из счастливцев, нашедших предлог попасть под гостеприимный кров «Пенатов», являлась олицетворением одушевляющей нас всех взаимопомощи в достижении общего идеала служения родному народу по мере сил каждого, удесятеряемых единением.

Переступив порог «Пенатов», мы очутились в царстве самопомощи, идеала, исповедуемого сильными духом людьми, идеала, проповедь которого по одному тому уже полезна, что одна попытка стремиться к нему делает нас сильнее, мужественнее и увереннее в поступках. Мы, вестникознаньевцы, очутившись в этой бодрящей атмосфере самопомощи, чувствовали себя прекрасно, хотя, казалось бы, исповедуемый нами принцип взаимопомощи мог бы здесь получить весьма серьезный удар. Но, перефразировав известную поговорку, каждый из нас мог бы сказать себе и товарищам: «На взаимопомощь надейся, а сам не плошай...»

Мы с Ильей Ефимовичем сидели в его студии, поджидая Наталью Борисовну, которая предложила прочесть сообща заметку, излагающую взгляд Леонида Андреева на вопрос о самоубийствах. Часть общества уже разъехалась, а молодежь, пользуясь последними лучами солнца, старалась посредством фотографии увековечить этот радостный для всех нас день, который мы провели в милом обществе гостеприимных хозяев «Пенатов». Наконец все собрались в студии, и начался оживленный обмен мнениями по жгучему вопросу современности.

И.Е. Репин, соглашаясь с того частью взгляда Леонида Андреева, который считает причиною самоубийств внезапно выросшую перед нами «стену», сковавшую всю жизнь и энергию общества, не разделял мнения Андреева о праве каждого располагать собою вплоть до лишения себя драгоценнейшего нашего дара — жизни...

Илья Ефимович и Наталья Борисовна стояли за принцип недопустимости, вообще, лишения жизни, кем бы это ни делалось, посторонним вмешательством или же самим самоубийцей» («Неделя «Вестника знания», 1912, № 19, стр. 299, 300).

«...На второй странице обложки этого номера «Недели» вы видите две группы из нашей первоиюльской экскурсии и до некоторой степени можете себе представить состав ее. На этот раз устроители экскурсии не надеялись на очень большое число участников, так как многие разъехались на лето и Петербург опустел. И действительно, значительная часть участников прежних наших прогулок отсутствовала. Тем не менее собралось более четырехсот человек, преимущественно молодежи, хотя, конечно, были и люди преклонного возраста, которые не отважились идти с нами пешком от станции Дюны до театра «Прометей»...^*

Наша экскурсия, растянувшаяся на большое расстояние, действительно производила сильное впечатление: купающиеся, отдыхающие на пляже и сидевшие в кабинках дачники и дачницы смотрели во все глаза на проходившие мимо толпы людей, куда-то идущих, к чему-то стремящихся. Никому, конечно, не приходило в голову видеть в этих веселых, смеющихся, болтающих и ведущих «серьезные» разговоры экскурсантах «крамольников». Всем ясно было, что это какие-то веселые люди, собравшиеся на какую-то прогулку, куда-то идущие, и на лицах всех встречных читался один вопрос: «Кто они и куда идут?.. Хорошо бы и нам с ними...»

Человеческие волны усталых, загорелых и пыльных экскурсантов влились, наконец, и заполнили все свободное около театра место... Рядом со мною сидела группа «нашедших» друг друга латышей, говоривших на родном языке, эстонцы пытались заговаривать с пришедшими поглазеть на нас финнами, слышалась и польская речь, раздавались немецкие и французские фразы, но вся масса говорила, конечно, по-русски. Музыканты настраивали инструменты, кое-где в стороне пели. Но чувствовалось, что все находятся в ожидании...

— Идут, идут!

Заиграла музыка, и вся толпа устремилась ко входу в театр, где показались Наталья Борисовна Северова и Илья Ефимович Репин, виновники сегодняшнего торжества, в сопровождении других лиц.

Праздник начался.

Театр быстро наполнился зрителями. На сцене показалась высокая фигура К.И. Чуковского, который прочел статью «О Вербицкой»^**. Для тех, кто имел удовольствие читать фельетоны этого талантливого критика, мысли, которыми он теперь делился с эстрады, были не новы, но все с удовольствием слушали прекрасное чтение, так как К.И. <Чуковский> обладает великолепною дикциею, и благодаря этому старое приобретало интерес некоторой новизны, так как подчеркивалось интонациею голоса, освещалось ироническими улыбками, дополнялось жестами.

Дружными рукоплесканиями благодарили слушатели за доставленное удовольствие, а К<орней> И<ванович> в ответ на многочисленные вызовы прочел еще небольшую вещицу об одном писателе и общественном деятеле, к которому он относится с нескрываемым неодобрением.

Н.Б. Северова, прочитавшая нам о датском способе приготовления пищи в сундуке...^*** несколько «схитрила». После небольшого изложения основ вегетарианского режима лекторша предложила слушателям задавать ей вопросы и делать возражения, на которые она будет отвечать...

Наконец, вышел на сцену и сам И.Е. Репин, который, избрав тему «Об искусстве», несомненно, находился в большом затруднении, какой взять тон. Лектор опасался «наскучить» аудитории, которая, как ему казалось, должна стремиться из душного театра на воздух, а не сидеть и слушать «умственные» речи. Однако это опасение было совершенно неосновательно, так как слушатели с большим интересом и напряженным вниманием слушали художника-реалиста, выражавшего свои взгляды на задачи и методы искусства в прошлом и настоящем.

Еще театр гремел от аплодисментов, которыми аудитория выражала свою благодарность за прочитанную лекцию, а музыка уже приглашала молодежь к танцам...

Не принимавшие участия в танцах разбрелись кто куда, причем часть экскурсантов направилась к морю, где, усевшись на берегу, беседовали с К.И. Чуковским.

Надвигался вечер. Многим приходилось торопиться домой. Но они не могли покинуть Куоккалу, не повидав «Пенатов». И эта толпа восторженной молодежи отправилась к даче, где проживает И.Е. Репин. Участники этого импровизированного паломничества в «Пенаты» рассказывали мне, как они «все осмотрели», как заглядывали в окна, видели знаменитый круглый стол, развешенные по стенам картины и т. д.

Оставшиеся смотрели представление труппы Мейерхольда в театре. Давали, вместо предположенной раньше пьесы Оскара Уайльда «Что иногда нужно женщине», старинную пьесу знаменитого Кальдерона «Под знамением креста» и «Арлекинаду». Говорить здесь об этих произведениях было бы долго и не совсем уместно, так как представление не имело прямого отношения к нашей экскурсии.

День 1 июля был в Выборгской губернии «днем колоса ржи»... гуляющие среди экскурсантов девочки со щитами из колосьев и цветов, которые они продавали в пользу голодающих, украшая нас прикалываемыми в петлицу бантами с колосьями, наполняли всех сознанием, что в России далеко не все благополучно, что надо много работать для борьбы с условиями, порождающими это хроническое народное недоедание. И наша экскурсия, символизировавшая единение преданнейших народу его сынов для борьбы с извечным его врагом — невежеством, должна напоминать нам, как много надо еще сделать, чтобы свет знания проник в глухую деревню и зажег там сознание необходимости учиться, учиться и учиться, чтобы быть сильными...» («Неделя «Вестника знания», 1912, № 28, стр. 442, 443).

Приложение. Письмо И.Е. Репина В.В. Битнеру

[1912 г.]¹

Дорогой Вильгельм Вильгельмович.

Роясь в своем хламе сегодня, я нашел некий ответ свой на некую анкету о любви². Прошло уже довольно времени, когда я забраковал свое писание и спрятал его под спуд. Тон показался мне почти миссионерский.

Посылаю Вам на усмотрение; если Вы найдете интересным сие — напечатайте, а если забракуете, передайте через кого-нибудь мне обратно рукопись эту (единственный экз[емпляр]). Пожалуйста, без церемоний.

Ваш Ил. Репин.

Кстати, попалась брошюрка — о Семирадском — прилагаю³.

Примечания

ОР ГПБ, Автограф.

1. Датируется годом опубликования заметки Репина «Любовь».

2. В «Неделе «Вестника знания» (1912, (№ 39, стр. 610) опубликован этот ответ И.Е. Репина, названный им «Любовь», из которого приводим выдержки:

«Нет большей любви на свете, как любовь Земли к человеку. Наша мать родная — земля сырая, как она нас любит!..

Есть женщины, до самозабвения любящие своих детей и — особенно — неудачников. Другие любят своих мужей и — особенно — пропоиц и грубиянов; поддерживают в них живую душу и часто вводят их в слезы раскаяния.

И вообще, женщины — врожденные альтруистки, сестры милосердия: ими теплится горячо любовь на Земле. А сама Земля дает им недосягаемый образец терпения и самоотверженной любви: дерут ее железом, мешают с грязью, валят в нее негодные отбросы и всякую дрянь... Земля все терпит и сносит и за всю жестокость и презрение к себе платит человеку добром. Добром ласковой, любящей матери; мне иногда кажется, что ее до слез трогает всякое прикосновение и общение с ней человека-работника с совестью.

Земля по всей справедливости должна быть предметом нашего горячего Акафиста.

О, возлюбленная — радуйся! — Земля!..

Радуйся, обилием вкусных яств нас насыщающая!.. Радуйся, великолепием разнообразных цветов нас украшающая!

Радуйся, тончайшими благоуханиями ароматов нас чарующая. Благоухающая!..»

3. Печатный оттиск мемуарного очерка «Воспоминания о Владимире Васильевиче Стасове», впервые напечатанный в сборнике «Незабвенному Владимиру Васильевичу Стасову» (СПб., 1908). Очерк вошел в книгу Репина «Далекое близкое» под названием «Стасов, Антокольский, Семирадский».