Искусство и народ

В 57 году я приехал в Петербург слепым щенком. В 67 году уже настолько подрос, что искренно пожелал свободы, настолько искренно, что готов был употреблять все средства, чтобы и другие были свободны; я думал, что в этом заключается разрешение всех вопросов художественных, устранение аномалий и здоровый рост. Свободы от чего? Только, конечно, от административной опеки, но художнику зато необходимо научиться высшему повиновению и зависимости от... инстинктов и нужд своего народа и согласию внутреннего чувства и личного движения с общим движением.

Из письма В.В. Стасову. 21 июля 1886 г.

...Высшею судебного инстанциею для художника всегда было и будет то впечатление, которое выносят тысячи зрителей от картины.

Из статьи «Об Иванове». 1880 г.

Как Вы думаете, дорогой Илья Ефимович, должен ли художник изучать непосредственные впечатления простой публики? Должен ли он, не говорю — сообразоваться, а принимать к сведению ее бесхитростные и примитивные выражения о том, что ей нравится и что нет, и почему. Или Вы полагаете, как и некоторые, что эта толпа не заслуживает того и что к ней нужно апеллировать. Я нарочито беру слово «апеллировать». И вот почему. Слой общества, называемого образованным, имеет некоторые свои теории об искусстве, критики — и того пуще, но мы знаем им цену. Она, в сущности, не очень высока, не только у нас, а и там, где общество постарше. Везде критика бродит впотьмах, и рядом, со свежими мыслями, здоровыми понятиями, столько висит разных старых лохмотьев, что горе художнику, если он хоть на минуту придаст им руководящее для себя значение. Что у нас, я говорить не буду: известно. Что же делать томимому жаждой знания правды художнику? Где искать этой правды, где найти для себя путеводную нить, способную дать ему в руки надежного руководителя? Вы скажете: напрасный труд, не нужно этого; пусть только художник будет искренним. Еще бы, я с этим совершенно согласен. Но только где они, эти художники, особенно художники, живущие вместе с обществом одними интересами? Или, лучше сказать, мы все, русские художники, действительно искренни, это правда, но отчего же это мы не удовлетворяем простого и бесхитростного человека? А что наша выставка не удовлетворяет публику, в этом приглашаю Вас убедиться. Правда, в обществе раздаются голоса, которые печатно говорят: «Вот так выставка!» А другие наоборот: «Черт знает, что это такое! Просто позор и ужас!» Я говорю не об этих, а о тех, кого мы обыкновенно игнорируем, которые обыкновенно молча входят, молча смотрят и молча уходят, тех, кто крайне наивно и искренно станет Вас уверять, что он «ничего не понимает, что он, помилуйте, ничего не может сказать, он только любит картинки». Заговорите с такими людьми после, когда-нибудь, когда уже и выставки нет, когда передовые наговорились и нассорились досыта, успели забыть, и Вы заметите, что они все помнят, что видели, что они обо всем имеют известное мнение, крайне оригинальное, непохожее ни на одно из известных Вам уже, и часто до такой степени оригинальное и поучительное, что станет совестно и за собственные теории и за то, что верховную власть захватили те, что кричат громче. Никого господь не обидел из тех, кто прост и неглуп, тем, что называется художественною критикой. И если б была возможность фиксировать такого рода первичные впечатления, прежде чем человек обменялся с кем-нибудь своими мыслями, мы давно, на основании только одной этой статистики, имели бы здоровую (не говорю — теорию искусства) и безапелляционную критику. Я убежден, что если художник только убедился бы в том, что это существует, как тотчас же уровень его поднялся бы, и он охотно признал бы над собой подобного деспота. Но это очень трудно, почти невозможно, а все же бросать этого дела не следует.

Из письма И.Е. Репину. 9 мая 1878 г.

Разумеется, впечатления суть только впечатления, и только из сложения миллионов впечатлений можно выводить критические указания и положения, но так как наша художественная критика до сих пор совершенно лишена своих собственных руководящих общих положений, а если где они и проглядывают, то, будучи взяты напрокат из-за границы (часто без разбора от кого), не оказывают никакого действия на умы нас, художников <...>

Итак, ввиду отсутствия критики нашей, русской... нам, художникам, чрезвычайно важно знать впечатление. Потому что это единственное, что честным русским художникам даст компас. Мы находимся в полных потемках: что мы делаем? Нужно ли это кому-нибудь; наконец, так ли мы делаем, как этого желает русский человек?

Из письма А.С. Суворину. 4 марта 1884 г.