В мире сказок

Если вы живете в Москве или будете там на экскурсии или в гостях, разыщите на переулке Васнецова, что близ 4-й Мещанской, небольшой двухэтажный дом в старинном русском стиле. В этом доме, построенном в 1894 году по собственному проекту, поселился художник с семьей, возвратившись из Киева, и прожил до конца своих дней, более тридцати лет.

И сейчас всё сохранилось там, как при жизни хозяина. В нижнем этаже — жилые комнаты и столовая, где вокруг большого стола собиралась за обедом и чаем вся семья Виктора Михайловича. Строго, скромно выглядят помещения. Художник не стремился к роскоши, и комнаты были такие же, как и в дни его детства, в Рябове, с рублеными бревенчатыми стенами и тесаными потолками с массивными балками. Украшением столовой служат только два деревянных резных шкафа, сделанных по рисунку Виктора Михайловича братом Аркадием.

Жили Васнецовы по-прежнему очень просто. Пятеро детей учились. Жена художника, Александра Владимировна, несла все заботы о доме и хозяйстве. Ни дорогих блюд, ни особенно изящной сервировки в доме не полагалось. Единственная «роскошь», которую позволил себе хозяин дома, была большая просторная мастерская на втором этаже с окном во всю стену. В этой мастерской он и проводил целые дни за своими любимыми холстами.

Ковер-самолет.

Художник очень любил находиться в мастерской один, а если случалось кому невзначай нарушить тишину, он, не говоря ничего, указывал на стену, где углем был нарисован человек, приложивший палец к губам, и подпись «Молчание!»

Только самые близкие ему люди были вхожи в мастерскую — брат Аполлинарий, взрослые дети Алексей и Татьяна. Особенно он дорожил мнением дочери, которая тоже была художницей.

— Сегодня буду картину Танюшке показывать. Волнуюсь, — а вдруг забракует? — говорил он домашним.

Вечерами, когда все сидели после ужина в столовой, Виктор Михайлович читал вслух «Вечера на хуторе близ Диканьки», пьесы А.Н. Островского или «Калашникова» и «Песнь о вещем Олеге», которые знал наизусть. Затем слушали игру Татьяны Викторовны, пели песни, и, как бывало на студенческих вечерах у Репина, Виктор вел мелодию баритоном, а Аполлинарий подтягивал тенором.

Посидев немного, художник опять спешил к холстам.

— Ну, я пошел наверёх, — говорил он своим окающим голосом.

Поднимемся и мы по деревянной лесенке наверх. Целый мир сказок открывается перед нами. По стенам развешаны большие картины. Есть тут и «Баба-яга», и «Кащей бессмертный», и «Змей Горыныч», и любимый васнецовский герой Иванушка — «Бой Ивана-царевича с морским змеем».

На мольберте стоит «Ковер-самолет», однако не тот первый вариант, который в свое время писал Виктор Михайлович для Мамонтова, с Иванушкой и Жар-птицей, а другой, где на плавно летящем ковре сидит Иван-царевич, ласково обнимая доверчиво склонившуюся к нему на плечо Елену Прекрасную. Молодые люди преодолели все испытания и препятствия, темные силы побеждены и развеяны. Об этом говорят спокойные, умиротворенные лица юноши и девушки и розовый свет зари, рассеивающий утренний туман. Очень хорош поэтичный северорусский пейзаж в картине: уходящая вдаль излучина реки, затянутая туманной дымкой, и лес на берегу и на маленьких островках.

Царевна-лягушка.

А вот другое полотно: «Царевна-лягушка». Художник изображает тот момент, когда царевна-лягушка на пиру в девушку превратилась и плясать пошла. Уж она плясала-плясала, вертелась, всем на диво. Махнула левым рукавом — вдруг сделалось озеро, махнула правым рукавом — поплыли по озеру белые лебеди. И царевна сама, как лебедушка, — стройная, статная; плывет по кругу, платочком помахивает. На плечах у нее наряд зеленый бархатный, на голове кокошник, две длинные косы по спине спускаются, отливают медным блеском. Вот взялась она пальчиками за платье, откинула назад голову и закружилась, закружилась...

Музыкантам даже не сидится на месте, так и притаптывают ногами. Разносится далеко веселая музыка, и — смотришь — на той стороне озера уже девушки хоровод водят. Да там, оказывается, настоящая деревенская улица, домики с плетнями и деревья позади. На зеркальной глади озера отражается лодочка. Сидит в ней стар-старичок, рыбу удит.

В картинах-сказках последних лет Васнецов выводит ряд пленительных образов русских девушек, в которых нежность сочетается с красотой, а прямота и правдивость с чувством собственного достоинства.

Существует мнение, что в некоторые женские образы художник вкладывал более глубокий смысл: он задался целью изобразить в них исторические судьбы России, за которую он так болел душой. На этот раз Васнецов использовал сказку как аллегорию, иносказание, позволяющее поделиться со зрителями своими тревожными думами.

Есть в мастерской дома-музея на одной из стен небольшой эскиз на тему французского сказочного фольклора — сказки Шарля Перро «Спящая красавица». Его выполнил Виктор Михайлович еще в 1882 году, однако долгие годы эскиз оставался не разработанным.

В 1900 году, когда позади были «Богатыри», «Снегурочка» и «Гусляры-слепцы», Васнецов стал подумывать о новой работе. Тут внимание его снова привлек эскиз «Спящей красавицы». И Виктор Михайлович решил написать картину, но картину совершенно иную, не об иноземной принцессе, а о русской царевне. По мысли художника, образ спящей девушки должен был выражать оцепеневшую в непробудной спячке Россию, которая ждет освобождения от злых чар и, когда наступит время, скинет с себя оковы сна, возродясь к новой, счастливой жизни.

Спящая царевна.

Итак, художник начал свой русский вариант сказки о спящей царевне. Вместо дворцовой опочивальни появилась бревенчатая русская палата, вроде Берендеевой; вместо фрейлин и гувернанток — няньки да мамки, вместо принцессиной собачки Пуфочки — заяц, лисичка и бурый медведь.

Спит молодая царевна, а на ступеньках у ее ложа прикорнула над книжкой девочка Семилеточка, спят сенные девушки, уснули шут, гусляр и старик с деревянной масляничной козой. Объято сном русское царство.

Но нет безнадежности и горечи в этом произведении. Колорит картины яркий, звучный — зеленые, синие, золотистые тона. Художник любуется многообразием оттенков красного цвета — цвета жизни. Красные колонны, красный жилет и шутовской колпак скомороха, красные деревянные скамеечки, перышки попугаев, наконец алые головки мака, пробившегося сквозь щели в полу.

Бодростью и надеждой веет от этой картины замечательного художника-сказочника. Сам Васнецов очень любил «Спящую царевну» и не переставал работать над ней до конца жизни.

В 1914 году, во время первой мировой войны, Васнецов начал другое большое полотно — «Царевна Несмеяна». Несмеяна — русская красавица — сидит в своем тереме. Подперла голову рукою, уставилась вдаль — ни на кого не смотрит. А кругом неистовствуют придворные шуты и музыканты — пляшут, поют; толстый старик повязался бабьим платком, из пузатой чаши кисель пьет, наливается. Кто чем старается рассмешить. Но царевна и бровью не ведет. Вот пришли послы из дальних стран: греки, итальянцы, испанцы, арабы и еще разные другие окружают русскую царевну. Но сидит Несмеяна, ни на кого не похожая, сдержанная, замкнутая. У нее свои думы, своя дорога в жизни. Так же, как и у России, — свой путь и свое будущее.

Царевна Несмеяна.

«Я только Русью и жил», — сказал как-то о себе художник, сам определив этим наиболее точно содержание и смысл творческого пути, пройденного им в искусстве.

Великую Октябрьскую революцию Виктор Михайлович встретил уже в преклонном возрасте — ему было под семьдесят лет. Правда, в последние годы жизни художник не написал ни одного полотна, которое можно было бы поставить рядом с «Богатырями», но по мере сил он старался служить народу — писал свои любимые сказки, не порывал связи и с абрамцевскими мастерами-резчиками.

Умер Виктор Михайлович Васнецов 23 июля 1926 года.