Страна Берендеев

В конце 1881 года, на одном из вечеров, члены мамонтовского кружка читали по ролям весеннюю пьесу-сказку «Снегурочка» А.Н. Островского. Васнецову выпало на долю читать «Деда Мороза», а затем, когда решено было поставить «Снегурочку» на сцене, эта роль также сохранилась за ним. Но что было важней всего — Мамонтов поручил Васнецову выполнить декорации и рисунки костюмов для постановки. Отнекиваться не полагалось, и Виктор Михайлович, хотя и не писал никогда театральных декораций, принялся за работу.

«Так как это было перед самым Рождеством, — рассказывал он в своих воспоминаниях, — то пришлось спешить и быстро сделать рисунки декораций, костюмов и роль разучивать, что с непривычки было трудновато. Рисунки одобрены, Савва Иванович весело подбадривает, энергия растет. Собственными руками написал я четыре декорации — Пролог, Берендеев посад, Берендееву палату и Ярилину долину. Писал я их опять и понятия не имевший, как пишутся декорации. До часу или до двух ночи, бывало, пишешь широкой малярной кистью по холсту, разостланному по полу, и сам не знаешь, что выйдет. Поднимешь холст, а Савва Иванович уже тут, взглянет ясным соколиным оком, скажет бодро, одушевленно: «А хорошо!» Посмотришь — и впрямь как будто хорошо. И как это удавалось — не поймешь».

Дед Мороз.

Но не только декорации были хороши, а и сам Васнецов в роли хозяина русской зимы был хорош. Он расхаживал по сцене в длинной, просторной холщевой рубахе, кое-где прошитой серебром, в рукавицах, с пышной копной белых, стоящих дыбом волос, с большой белой лохматой бородой и произносил нараспев своим русским говором на «о»:

«...Потянуся к жильям из оврагов полянами,
Подкрадусь, подползу я туманами,
Над деревней дымок завивается,
В одну сторону погибается;
    Я туманом седым
    Заморожу дым,
    Как он тянется,
    Так останется.
По-над полем, по-над лесом
    перевесом.
    Любо мне,
Любо, любо, любо».

Чудесные образы Островского были особенно близки Васнецову, была близка ему и тема «Снегурочки» — рассказ о мирной счастливой стране Берендеев, где живет «честной и добрый народ», где трудятся веселясь, поклоняются свету и теплу и где нет места людям с холодным и злым сердцем.

«Изгоним же последней стужи след
Из наших душ и обратимся к солнцу»... —

говорится в заключительных строках пьесы. В «Снегурочке», как и в любимых Васнецовым сказках, сквозила мечта о народном счастье, всегда волновавшая художника. Особенно роднило Васнецова с Островским то обстоятельство, что оба они черпали свои замыслы из одного неиссякаемого источника — народного творчества. Из песен и былин рождались живописные полотна художника, короткая сказка превратилась у писателя в пьесу — народную драму. И как художник, так и драматург самые сказочные образы создавали на основе реальной действительности.

Берендеева палата.

Жителям царства Берендея Островский придал черты древних славян-язычников, почитающих бога солнца — Ярилу. Васнецов, выполняя свои эскизы костюмов и декораций, следовал указаниям Островского, но много привнес нового, оригинального. Эти совершенно законченные акварельные рисунки даже нельзя назвать эскизами, они могут служить самостоятельными иллюстрациями к сказке. Васнецов удивительно уловил ощущение праздничности, радости жизни, веселый дух, который царит в Берендеевой слободке, во всей стране Берендеев. Кажется, словно весенний ветер повеял в воздухе и сейчас раздастся хор молодых голосов, славящих природу. И в то же время эскизы полны сказочного поэтического очарования.

Брусила и берендеи.

Вот заречная слободка Берендеевка. Конец деревенской улицы со скворешней на высоком шесте. Вдали — лоскутки полей, а по обе стороны — словно игрушечные домики — приветливые терема с точеными раскрашенными наличниками. На первом плане — резная скамеечка и яркожелтый подсолнечник. Всё дышит спокойствием и довольством. И даже дом незадачливого кутилы Бакулы выглядит уютно под соломенной крышей.

«Веселы грады в стране Берендеев,
Миром красна Берендеева держава!»

Едва ли не лучший эскиз — «Берендеева палата». Это открытые в сад сени царского дворца, через арки которых видны вершины деревьев и возвышающиеся над ними деревянные резные башни других построек. Архитектура палаты тоже деревянная, древнерусская. Столбы, похожие на веретена, подпирают шатровые перекрытия; из верхних полукруглых окошечек над галереей льется яркий свет, под которым переливами золота и ярких красок сияют потолки и балки, стены и столбы палаты, разукрашенные цветами, человеческими фигурами, изображениями светил и животных. Их значение объясняет двум «дуракам»-скоморохам сам царь Берендей, который своими руками расписывал хоромы:

«Палатное письмо имеет смысл.
Небесными кругами украшают
Подписчики в палатах потолки
Высокие; в простенках узких пишут
Утеху глаз — лазоревы цветы
Меж травами зелеными; а турьи
Могучие и жилистые ноги —
На притолках дверных, подножьях
Прямых столбов, на коих
Покоится тяжелых матиц¹ груз.
В преддвериях, чтоб гости веселее
Вступали в дом, писцы живописуют
Таких, как вы, шутов и дураков...»

Разнообразны и причудливы узоры Берендеевой палаты, которые нигде не повторяются дважды. В центре потолка, на черном фоне, солнце с человеческим лицом, в окружении месяца и звезд, освещает таинственный город. Столбы все разные: есть розовый, расписанный гигантскими васильками, подсолнухом и земляникой, есть и красные, с изображением птицы Сирина или воина, закалывающего оленя, есть и простые, бревенчатые, на фоне которых голубеют незабудки. А над столбами, на синих скатах шатров, свернувшаяся кольцом стерлядь, волшебная кошка с громадными светящимися глазами, раки, петухи, пряничные рогатые олени и много-много другого. «Никогда еще ничья фантазия, — писал о «Палате Берендея» Стасов, — не заходила так далеко и так глубоко в воссоздании архитектурных форм и орнаментики древней Руси, сказочной, легендарной, былинной. Всё, что осталось у нас в отрывках бытовых от древнерусской жизни, в вышивках, лубочных рисунках, пряниках, деревянной древней резьбе, — всё это соединилось здесь в чудную, несравненную картину».

«Ярилина долина» — декорация-пейзаж. Лето вступает в свои права, и горячие солнечные лучи пронизывают дремучую чащу, освещая вековые деревья, поросшее осокой лесное озеро и вершину горы на берегу. Сочные, звонкие краски передают радостное настроение берендеев и берендеек, которые собрались в долину, чтобы славить «краснопогодное лето хлебородное». Но есть в пейзаже и задумчивая сказочная таинственность. И, глядя на причудливый силуэт торчащей из заводи коряги или белые чашечки водяных лилий, мы вспоминаем короткую юность хрупкой Снегурочки, растаявшей в блеске летнего утра.

Снегурочка.

Когда к пьесе-сказке композитором Римским-Корсаковым была написана музыка и «Снегурочку» решили в 1885 году перенести на сцену организованного Мамонтовым оперного театра, Васнецов дополнил и переработал свои эскизы. Всё лето, предшествовавшее постановке, в Абрамцеве изучали материалы для костюмов — рязанские и тульские одежды, головные уборы, старинные вышивки и рисунки. Костюмы получились на славу, но взыскательный художник не ограничился чисто механическим перенесением на сцену образцов народного декоративного искусства.

Он населил сказочную страну Берендеев живыми реальными людьми с разнообразными характерами и внешностью. Нежная, скромная Снегурочка в старинном сарафане и лапоточках; влюбчивый и пылкий торговый гость Мизгирь в расшитой рубахе, богатом кафтане и нарядных сафьяновых сапожках на каблуках; юноша-пастушок Лель с венком весенних цветов на голове, с берестяной дудкой подмышкой и посошком; гордая красавица Купава, одетая в узорчатое нарядное платье, с монистами и бусами. Здесь скоморохи и гусляры, царь и бояре, бирючи, берендеи и крестьяне-бедняки — целая галерея бытовых образов древней Руси, наделенных типическими национальными чертами.

Впечатление от спектакля получилось грандиозное. Участница мамонтовских постановок, Н.В. Поленова вспоминает, как художник Суриков, присутствовавший на первом представлении, был вне себя от восторга. Когда вышли Бобыль и Бобылиха и с ними толпа берендеев с широкой масляницей, с деревянной козой, когда заплясал старик в белом мужицком армяке, его широкая русская натура не выдержала и он разразился неистовыми аплодисментами, подхваченными всем театром.

Гусляры-слепцы.

Несмотря на серьезный успех постановки и восторженные отзывы, Васнецов больше не писал декораций. Его увлекли другие — монументальные — работы, но герои царства Берендея всё же занимали место в его воображении. И много времени спустя, в 1899 году, он создал две картины на тему сказки Островского: «Снегурочка» и «Гусляры-слепцы».

Снегурочка — дитя Мороза и Весны — изображена в лесу, в момент, когда она распрощалась с родителями и отправляется к людям, в страну Берендеев. Пейзаж напоминает эскиз, сделанный Васнецовым к «Прологу» пьесы: отяжелевшие от снега лапы елей и толстые белые сугробы повсюду, освещенные зеленоватым лунным светом. А сама девушка, как и у Островского:

«Боярышня! Живая ли? Живая.
В тулупчике, в сапожках, в рукавичках».

Оставляя за собой в снегу ямки-следы, движется Снегурочка к Берендееву посаду, и ее серьезное, настороженное личико, весь ее милый облик полны тревоги и ожидания неизведанной, но желанной новой жизни среди людей.

«Гусляры» повторяют акварельный рисунок 1885— 1886 годов. На деревянной скамье, на фоне выходящей в сад арки Берендеевой палаты, сидят, «опустив долу померкшие очи», старец и два молодых гусляра. Перебирая струны, баяны поют о том, что в окрестных царствах война и разорение, «стоны по градам, притоптаны нивы», и только в стране Берендея покой и мир.

«Вещие звонкие струны рокочут
Громкую славу царю Берендею».

Примечания

1. Матица (устаревшее слово) — главная балка, поддерживающая потолочный настил деревянных построек.