Валентин Александрович Серов Иван Иванович Шишкин Исаак Ильич Левитан Виктор Михайлович Васнецов Илья Ефимович Репин Алексей Кондратьевич Саврасов Василий Дмитриевич Поленов Василий Иванович Суриков Архип Иванович Куинджи Иван Николаевич Крамской Василий Григорьевич Перов Николай Николаевич Ге
 
Главная страница История ТПХВ Фотографии Книги Ссылки Статьи Художники:
Ге Н. Н.
Васнецов В. М.
Касаткин Н.А.
Крамской И. Н.
Куинджи А. И.
Левитан И. И.
Малютин С. В.
Мясоедов Г. Г.
Неврев Н. В.
Нестеров М. В.
Остроухов И. С.
Перов В. Г.
Петровичев П. И.
Поленов В. Д.
Похитонов И. П.
Прянишников И. М.
Репин И. Е.
Рябушкин А. П.
Савицкий К. А.
Саврасов А. К.
Серов В. А.
Степанов А. С.
Суриков В. И.
Туржанский Л. В.
Шишкин И. И.
Якоби В. И.
Ярошенко Н. А.

Глава V

Вторая знаменитая картина Сурикова "Меньшиков в Березове" (1883 г.) - сибирская не только по географии сюжета, но и по тому, что и самая тема, и живописное ее воплощение навеяны художнику Сибирью. Вот как это произошло по рассказу самого Сурикова, в передаче Я. Тепина.

"Лето 1881 г. Суриков с семьей проводил под Москвою в Перерве. Стояли дождливые дни. Художник сидел в крестьянской избе перед раскольничьей божницей и перелистывал какую-то историческую книгу. Семья собралась у стола в грустном ожидании хорошей погоды. Замутилось окно от дождевых капель, стало холодно, и почему-то вспомнилась Сибирь, снег, когда нет охоты выйти за дверь. Сибирь, детство и необычайная собственная судьба представились Сурикову как бы в одном Штрихе, в этой обстановке ему вдруг мелькнуло что-то давно знакомое, как будто он когда-то, очень давно, все это пережил и видел - и этот дождь, и окно, и божницу, и живописную группу у стола. Когда же это было, где, спрашивал себя Суриков, и вдруг точно молния блеснула в голове: Меньшиков, Меньшиков в Березове. Он сразу представился мне живым во всех деталях - таким, как в картину вписать. Только семья Меньшикова была не ясна"1.

Березовские ледяные пространства чувствуются за стенами ветхой избушки, в которой стынет гигант Меньшиков, - один из тех "счастья баловней", закат которых совершался в 18 в. в сибирских снегах, человек крутой воли, не сломленной и несчастиями. Хотя лицо Меньшикова писано Суриковым с одного московского учителя в отставке, но весь облик людей такого типа был отлично известен Сурикову по Сибири.

"Оконце" в избушке Меньшикова, через которое Суриков заставил нас смотреть самое зиму сибирскую, он вывез из Сибири. "А Бузимово, где служил его отец, рассказывал Суриков, было к северу. Место степное. Село. Из Красноярска целый день лошадьми ехали. Окошки там еще слюдяные" (Волошин).

"Боярыня Морозова" (1887 г.) в композиционной основе своей, как было указано, исходит из черной вороны на снегу. "Ворона" напоминала не кого другого, а именно "Боярыню Морозову", конечно, только потому, что про боярыню эту Суриков слышал подробную повесть еще в детстве от раскололюбивой тетки, своей Ольги Матвеевны и запомнил эту повесть на всю жизнь. Принимаясь за картину, он возобновил в памяти эту повесть по статье Н.С. Тихонравова, написанной по древнему житию гонимой боярыни, умершей в Боровской земляной темнице,2 да прочел то, что есть про Морозову в "Домашнем быте русских цариц" у Забелина. Этого было достаточно, чтобы с детства знакомый образ боярыни, неотступно борящейся с царем и патриархом, воплотился на картине. Отыскивая лицо Морозовой, Суриков писал свою красноярскую тетку, клонившуюся к расколу, но остановился на лице уральской старообрядческой начетчицы: "как вставил ее в картину - она всех победила". Как было уже указано, из Сибири вывез Суриков и образы тех, кто сочувствует гонимой боярыне - этих девушек и женщин, с великолепным мастерством изображенных на картине, и тех, кто смеется и глумится над нею. Московскую улицу 17 в., тесную, сжатую сугробами и домишками, тонущими в них, взгорбленную высокими перинами пышного снега с глубокими бороздами, Суриков нашел в родном Красноярске: стоило построить на ней несколько церковок с московскими луковицами - и получилась такая улица 17 в., где не только воздух, но и мороз, и снег оказались древними, единовременниками гонимой боярыне. Столь же древними оказались и дровни, на которых везут боярыню, - дровни, еще в Сибири возлюбленные художником за особую, крестьянскую их красоту.

После "Морозовой" Суриков поехал в Сибирь, написал там, в Красноярске, портрет матери и, как в первую поездку на родину в 1873 г., наполнил свой альбомчик зарисовками природы и людей Красноярска, Тобольска, Тюмени и других мест своей родины. В эту поездку у Сурикова возникла мысль о "Разине". Живя в Сибири в 1888-1890 гг., он, кроме "Городка", написал ряд портретов сибиряков - дяди своего И.А. Торгошина, К.М. Верхотуровой, своей двоюродной племянницы Доможиловой, Екатерины Рачковской, - портрет, в котором художник видел нечто большее, чем портрет частного лица: он дал ему особое название: "Сибирская красавица" (Музей иконописи и живописи имени И.С. Остроухова в Москве). В 1891-94 гг. из летних поездок по Сибири Суриков вывез многие десятки этюдов к "Ермаку", которые сами по себе являются целой галереей портретов сибиряков (крестьян, казаков, горожан, туземцев и т. д.) и видав различных мест Сибири.

Конец 1890-х гг. Суриков посвятил работе над большим историческим полотном - "Переход Суворова через Альпы в 1799 г.". Тема картины требовала Альп, а не Сибири: Суворов и его солдаты как будто были очень далеки от предшествовавшего им Ермака и казаков. Однако и эта картина все-таки потребовала Сибири, а не только Швейцарии. В 1898 г. Суриков совершил поездку на родину и там, у себя в Красноярске, писал с краснояров солдат Суворова. Привычка к "казакам" была так велика, что в угоду ей и вопреки формальной правде истории Суриков перемешал на картине суворовских гвардейцев с казаками: без казаков, наследников Сибирской вольницы, с одними солдатами, все казалось беднее и бескрасочнее. Суриков неизменно в Сибири продолжал находить живописный ключ к своим художественно-историческим задачам: русская история, как бы ни была она мало или вовсе не связана с Сибирью, для Сурикова отпиралась всегда сибирским ключом. Под одним из этюдов 1898 г. - "Старик, синий ворот рубахи, темно-серый кафтан" - читаем: "В. Суриков. Красноярск". С этого "старика"-краснояра художник написал лицо Суворова. "Суворов у меня с одного казачьего офицера написан. Он и теперь (1913 г.) жив еще, ему под 90 лет" (Волошин).

Но у этой картины есть и иная, так сказать, зародышная связь с Сибирью.

"Главное в картине - движение, - говорил сам Суриков, - храбрость беззаветная - покорные слову полководца, идут - вернее, стремительно катится вниз по ледяным отвесам Альпийских гор. Это "движение" - основу композиции - Суриков сам искал в Альпах, изучая движение катящихся с гор людей: "верхние тихо едут, средние поскорее, а нижние совсем летят вниз. Эту гамму выискать надо было. Около Интерлакена сам по снегу скатывался с гор, проверяя. Сперва тихо едешь, под ногами снег кучами сгребается. Потом - прямо летишь, дух перехватывает". Так рассказывал Суриков Волошину в 1913 году. От одного покойного мецената, давнего приятеля Сурикова, мне довелось, когда еще был жив художник, узнать другой рассказ о том же "движении", слышанный рассказчиком от самого Сурикова. С "Суворовым" повторилась история со "свечой", "тесной избушкой" и "вороной", приведшими к созданию "Стрельцов", "Меньшикова" и "Морозовой". В детстве, в обильном кручами и взгорьями Красноярске, Суриков с товарищами любил скатываться на "ледянках" со снеговых гор. После "Ермака" вспомнилось ему как-то это детское "скатывание" с гор, замирание духа, блестящий снег, круча, головокружительный лет вниз, жуть и отвага. И художник задумался: "Кто же это в русской истории так-де вот, как красноярские казачата, катился вниз на ж..., с ледяной горы. А кто-то катился, точь-в-точь, как мы в ребячестве. И память подсказала. Да вот кто, да Суворов с солдатами на ж... катились с Сен-Готарда".

Исток и этой картины, столь далекой от Сибири, оказался сибирским.

Лето 1899 г. Суриков провел на родине: как всегда, рисовал в альбом людей и природу, и думал над "Разиным", первый акварельный эскиз которого был сделан еще в 1887 г. и послужил отчасти для "Покорения Сибири". В 1901 г. Суриков поехал за этюдами к "Разину" на Волгу, но в следующем году ему не хватило одной Волги, а понадобилась и Сибирь: он писал этюды для "Разина" в Красноярске. В 1903 г. он опять поехал в Красноярск за этюдами Для этой трудно дававшейся ему картины и там же написал вторую свою "Сибирячку" - портрет женщины с распущенными волосами, смотрящейся в ручное зеркало; портрет, очень интересный и новый по живописи. В 1907 г. "Разин" появился, наконец, на передвижной выставке. Но художник выставлял картину, скрепя сердце: в "Разине" не было Разина: все поиски лица атамана - с бородой, с усами, безбородого, основанные на многих этюдах, не удовлетворяли художника, и центральную фигуру картины он считал неудавшейся, а без нее не было и самой картины. Недовольство это возросло до того, что Суриков взял "Разина" с выставки и принялся вновь его искать. Поиски 1907 и 1908 гг. в Москве также ни к чему не привели. Тогда Суриков решил прибегнуть к старому испытанному средству: летом 1909 г. он уехал в Сибирь и необыкновенно много там работал. Он писал пейзажи - минусинские и красноярские горы и степи, писал русских и туземцев (напр., портрет "Калмычки", бывший на выставке в Третьяковской галерее в Москве, в 1927 г.), делал в Минусинске первые этюды к картине: "Княгиня Ольга встречает тело Игоря", а главное, внутренно сам решив, что провалился с "Разиным" в Москве, усиленно готовился к переэкзаменовке в Сибири. Он вновь упорно искал самого Разина среди сибиряков, давших ему Ермака и Суворова. И, как всегда, Сибирь не обманула его. 28 декабря 1909 г. он писал из Москвы: Относительно "Разина" скажу, что я над той же картиной работаю. Усиливаю тип Разина. Я ездил в Сибирь на родину и там нашел осуществление мечты о нем3".

В 1914 г. Суриков совершил последнюю поездку на родину, из которой вывез несколько акварелей, кровно связанных с Сибирью. В 1914 же году Суриков работал над композицией последнего своего исторического замысла "Ольга встречает тело Игоря", "Живописный остов будущей картины уже найден и запечатлен в этюде сидящих на земле минусинских татарок"4. Таким образом, и 12-й век русской истории Суриков строил из того же материала, из которого он построил 16 и 17 века.

Так до самой смерти Сурикова (1916 г.) творческая его работа неразрывно и плодотворно была связана с Сибирью.

Примечания

1. Яков Тепин. "Суриков", "Аполлон", 1916 г., № 4-5.

2. В статье Н.С. Тихонравова "Боярыня Морозова. Эпизод из истории русского раскола" ("Русский Вестник", 1865 г., IV) Суриков нашел такую оценку раскола с точки Зрения общественно-исторической: "Раскол был не церковным только, а общественным, политическим явлением. Отрицая "благоверие" в государе, староверы отказывались повиноваться ему... Раскольники столько же враждебны были Никону и архиереям, сколько, если не более, самому великому государю" (стр. 21). Эта оценка разделялась самим Суриковым: для него, как для историка-сибиряка И.П. Щапова, как вообще для людей 60- 70-х гг., раскол прежде всего был широким общественно-политическим народным движением, заявившим резкий протест против московской государственности 17 в. В этом протесте крупное место принадлежало "Боярыне Морозовой", резко нападавшей именно на "великого государя". Поэтому выбор Суриковым этого сюжета подсказан ему и общественно-историческою мыслью его времени. Об этом подробнее в моей работе "Историческая живопись передвижников" (Госуд. Академия худож. наук., М., 1925).

3. Письма В.И. Сурикова. "Искусство", 1925 г., № 2, стр. 280-281.

4. В.М. Никольский. "В. И. Суриков", П. 1923 г., стр. 60.

Предыдущая страница К оглавлению Следующая страница

 
 
Покорение Сибири Ермаком
В. И. Суриков Покорение Сибири Ермаком, 1895
Автопортрет на фоне картины Покорение Сибири Ермаком
В. И. Суриков Автопортрет на фоне картины Покорение Сибири Ермаком, 1894
Вид Москвы
В. И. Суриков Вид Москвы, 1908
Флоренция
В. И. Суриков Флоренция, 1884
Голова молодого казака
В. И. Суриков Голова молодого казака, 1905
© 2024 «Товарищество передвижных художественных выставок»