Н.М. Белоглазова. В. Поленов и Е. Поленова в Абрамцеве

Государственный историко-художественный и литературный заповедник "Абрамцево" под Москвой привлекает множество отечественных и зарубежных туристов. В конце XIX в. здесь, в усадьбе С. И. Мамонтова, подолгу жили и работали выдающиеся русские художники И. Е. Репин, В. Д. Поленов, В. А. Серов, М. А. Врубель, М. М. Антокольский, братья Васнецовы и другие. В Абрамцеве был создан музей народного искусства, столярно-резчицкая и гончарная мастерские, в организации и деятельности которых активное участие принимала Е. Д. Поленова.

С подмосковным Абрамцевым связаны яркие страницы истории русской культуры, литературы и искусства.

В 1843 году небольшая усадьба, расположенная в пятидесяти семи километрах севернее Москвы, стала собственностью известного писателя Сергея Тимофеевича Аксакова. Гостями Аксакова бывали Н. В. Гоголь, И. С. Тургенев, М. С. Щепкин. В 1870 году Абрамцево приобрел крупный промышленник, любитель и знаток искусства Савва Иванович Мамонтов. Он постоянно приглашал туда своих друзей - художников, актеров, музыкантов. Здесь образовалось своеобразное творческое содружество, известное в истории русской культуры как абрамцевский художественный кружок. В Абрамове подолгу жили и работали В. М. Васнецов, И. Е. Репин, М. М. Антокольский, В. И. Суриков, К. А. Коровин, В. А. Серов, М. А. Врубель, В. Д. и Е. Д. Поленовы. Будучи беззаветно преданными искусству, передовые деятели русской культуры осознали, что пришло время, когда необходимо совместно по-новому осмыслить свои задачи, отразить в искусстве духовные стремления эпохи, внести красоту в жизнь и быт современного человека. Абрамцево оказалось тем благодатным уголком, где возник и окреп новый творческий союз. Художники работали много, увлеченно, учились друг у друга, радовались успехам. Василий Дмитриевич Поленов (1844-1927), окончив петербургскую Академию художеств с золотой медалью, получил право на шестилетнюю заграничную командировку. За границей, в Риме, и произошло первое знакомство Поленова с Саввой Ивановичем Мамонтовым и его молодой супругой Елизаветой Григорьевной. Вскоре здесь образовалась дружная компания, в которую входили, кроме Поленова и Мамонтовых, скульптор М. М. Антокольский, искусствовед А. В. Прахов, композитор М. М. Иванов и другие. В течение нескольких месяцев 1872-1873 годов они почти не расставались друг с другом: вместе посещали музеи, выставки, изучали архитектуру Рима, совершали увлекательные путешествия по окрестностям города. А вечерами на римской квартире Мамонтовых эта шумная, веселая, молодая компания затевала спектакли или вела бесконечные дискуссии о красоте и правде в искусстве. Уже тогда Мамонтов почувствовал душевную близость с Поленовым. Их роднили общая увлеченность античностью, культ красоты. Мамонтов чутко уловил страстное стремление членов "семьи" - так любили друзья называть свое сообщество - искать новые пути в искусстве и потребность творческого общения, объединения. Уезжая в Москву, он взял со всех слово навестить его в Абрамцеве. Не случайно Мамонтов приглашал всех посетить в первую очередь его загородную усадьбу, а не московскую квартиру: он почувствовал общую тоску по родной русской природе. Больше всех скучал о родине В. Д. Поленов. "В разных местах побывал, много разных чудес перевидал... и все-таки скажу, что наша плоская возвышенность роднее и симпатичнее мне, чем все эти чудеса..." - так писал Поленов в письме к Репину. Мамонтов, словно чуя душевную боль нового друга, шлет одно за другим письма в Рим. "Я жду Вас в России... Не шутя, приезжайте!" - пишет он из Абрамцева в июне 1873 года. А через три недели Поленов получает следующее письмо, в котором Мамонтов еще раз предлагает всем друзьям переселиться на постоянное жительство в Москву: "Вы, серьезно говоря, не сделаете ошибки, если целым кружком поселитесь в Москве на некоторый срок для работы. Вне всякого художественного центра Москва все-таки может дать много самобытного, свежего, незагаженного материала для художника [...] наконец, можно сгруппироваться на славу".

Осенью 1873 года, не дождавшись конца заграничной командировки, Поленов приезжает погостить в Абрамцево. Этот первый приезд запомнился художнику на всю жизнь. Много позже Поленов писал С. И. Мамонтову: "Вспоминаю я мое первое посещение Абрамцева осенью 1873 года. С тех пор прошло более двадцати шести лет, но оно неизгладимо запечатлелось у меня в памяти. Это короткое пребывание в вашей деревне озарило меня таким чудным лучом света, что он до сих пор светит мне путеводной звездой". Абрамцево - одно из тех бывших "дворянских гнезд", описание которых можно встретить в произведениях А. П. Чехова или И. С. Тургенева. В то время все здесь жило еще воспоминаниями о С. Т. Аксакове. Мамонтовы сохранили рабочий кабинет Сергея Тимофеевича и оставили при себе его камердинера Ефима Максимовича, который любил водить всех по имению и рассказывать о жизни писателя в Абрамцеве. К моменту приезда Поленова уже был отремонтирован дом, началось строительство хозяйственных построек, восстановление заброшенного сада, очистка прудов. Рядом с домом красовалась только что отстроенная в "русском стиле" мастерская для занятий скульптурой и живописью. Автором проекта был известный в те годы архитектор В. А. Гартман, пытавшийся возродить в русской архитектуре национальные формы. Поленов незамедлительно включился в работу по благоустройству усадьбы. В честь знакомства друзей в Риме он разработал для абрамцевского парка план так называемой Римской рощи, согласно которому на площадке около флигеля-мастерской каждый из членов "семьи" посадил свое любимое дерево. Вместе с Мамонтовым Поленов наметил укрепление старых и строительство новых плотин на реке Воре, запланировал вырубку лесных просек в районе деревни Глебово, строительство бани в усадьбе. Можно предположить, что именно Поленов рекомендовал Мамонтову пригласить для сооружения флигеля-бани своего давнего петербургского знакомого архитектора И. П. Ропета, который занимался в те годы, подобно Гартману, проблемами национального стиля. Осенью 1873 года для завершения заграничной пенсионерской поездки Поленов приехал в Париж, где близко сошелся с Репиным. Творчество Поленова этого периода было далеко от русской почвы. Его сюжетные картины "Право господина" (1874) и "Арест гугенотки" (1875) имели еще мало связи с русской живописью. Серьезных результатов добился Поленов в своих пленэрных работах ("Белая лошадка", "Отлив", "Рыбацкая лодка", все 1874 г.). В Париже Поленов выставлял работы на выставках Салона и имел успех. Однако несмотря на это, он все более и более стремился на родину. Как свидетельствовал современник, "ему хочется сделаться русским живописцем и для этого изучать русскую природу".

У Поленова обострилось чувство тоски по России, желание как можно скорее вернуться на родину. Мысль о том, что он теряет свое русское лицо, начинала тревожить художника. А Мамонтов все активнее высказывает мысль о переселении художников в Москву. "Устроиться в Москве можно на всякую руку [...] - пишет он Поленову, - как бы это было хорошо, если бы Репин, Мордух [М. Антокольский], Вы в самом деле были бы в Москве, как бы можно было хорошо, деятельно, художественно зажить". Это письмо Мамонтова датировано 11 февраля 1874 года, а ровно через год Поленов хлопочет перед Академией художеств о том, чтобы ему разрешили досрочно вернуться в Россию. "Никто более меня не желает вернуться на родину, чтобы моим трудом доказать на деле мою горячую любовь к ней и искреннее желание быть, насколько могу, ей полезным".

Мечта Поленова сбылась - он получил разрешение досрочно вернуться на родину. В июле 1876 года он приехал в Петербург, а уже через три месяца переселился в Москву.

Только здесь, в Москве и подмосковном Абрамцеве, расцвел талант художника. Только здесь нашла питательную почву национальная основа Поленова-пейзажиста, о чем свидетельствует уже первая работа, выполненная художником в Москве, - этюд к картине "Московский дворик" (1877). Работа над картиной была прервана поездкой в качестве художника на болгарский фронт русско-турецкой войны. Возвратившись в Москву, Поленов вскоре становится членом Товарищества передвижных художественных выставок. Он с радостью окунается в художественную жизнь Москвы, в атмосферу абрамцевского художественного кружка. Поленов заканчивает "Московский дворик" (1878-1879) и создает картины "Бабушкин сад" (1879) и "Заросший пруд" (1879). "Московский дворик" в творчестве Поленова занял такое же место, как "Грачи прилетели" среди произведений А. К. Саврасова. Мотив несет в себе черты исконно русского уклада жизни. Таких уютных уголков много было в городах и деревнях старой России. Пейзаж напоен воздухом, светом.

Красота и гармония природы, лиричность - основная черта пейзажей Поленова "Бабушкин сад" - это размышление художника о жизни, о ее быстротечности, о смене поколений, о вечной красоте и гармонии природы.

В Москве Поленов оказывается в самой гуще художественной жизни. Здесь живут его друзья - Репин и Васнецов. Все они испытывали на себе воздействие древней русской столицы, ощущали ее пульс, дыхание истории, жаждали большой художественной деятельности.

Абрамцево как нельзя лучше способствовало объединению художников и выработке общей творческой программы. Мечта Мамонтова осуществилась. В 1878-1879 годах абрамцевский художественный кружок в своей основе сложился. Летом 1879 года, как всегда здесь, народу было много. В так называемом "Яшкином доме", расположенном недалеко от усадьбы, жил Репин и вдохновенно работал над этюдами к картине "Проводы новобранца". В Абрамцеве с семьей находился профессор, историк искусств А. В. Прахов и вдова композитора А. Н. Серова с сыном - будущим известным художником. В соседней деревне Ахтырка снимал дачу В. М. Васнецов. Приезжали погостить в Абрамцево И. Н. Крамской и А. П. Боголюбов. Лето было холодное и дождливое. В такие дни особенно хорошо ощущался уют старого усадебного дома, когда зажигались лампы и в Красной гостиной собиралось оживленное общество друзей. Здесь велись горячие беседы о судьбах русского искусства, о роли художника в жизни общества, устраивались коллективные чтения. Вспоминая позднее об этих вечерах, Поленов писал: "Начатые в то время Мстиславом Викторовичем [Праховым] чтения стали понемногу выразителями нашего общего стремления к совершенствованию. Великие создания слова всех времен и народов стали живым источником духовной жизни для целого кружка. В продолжение нескольких лет мы жили этими чтениями, мы к ним готовились, они вызывали интереснейший обмен мыслей и горячие споры". Во время бесед и литературных чтений художники брали в руки карандаш и бумагу и, как правило, писали портреты друзей. Так у Поленова появилась целая серия графических портретов: А. В. Прахова (1879), Р. С. Левицкого (1879), В. П. Щеголенкова (1879), В. А. Серова (1879). Н. В. Якунчиковой (1879), К. Д. Арцыбушева (1880) и других. В портрете А. В. Прахова художник сумел передать облик ученого, уловив характерные черты модели. Мягкими широкими штрихами Поленов изображает сутуловатую фигуру Прахова. Набрасывая черты лица, он пользуется тонкой и изящной линией, порой едва прикасаясь кончиком карандаша к бумаге. И в портрете Р. С. Левицкого, и в портрете В. А. Серова, при всей их графической незавершенности, чувствуется сила поленовской пластики. Несколько сдержаннее и строже написан портрет Н. В. Якунчиковой. Девушка изображена на фоне гладкой стены, на которую падают резкие пятна света и тени. Основное внимание художник по-прежнему уделил выявлению пластики лица с его мягкими формами и нежной девичьей кожей.

Поленову-пейзажисту, истосковавшемуся по родной природе, Абрамцево щедро предлагало разнообразные живописные мотивы; тихие заводи, извилистые реки, березовые рощи, пруды, лесные чащи. Художник Поленов был зачарован красотой абрамцевской природы и национальным своеобразием ее ландшафтов. Много прекрасных этюдов и картин имеют родиной Абрамцево: "Двор. Абрамцево" (1879), "Лето. Купальный пруд в Абрамцеве" (1879) и другие.

Продолжая реалистические традиции Саврасова, Поленов проникновенно передает в них красоту скромных уголков России. В следующем, 1880 году он появился в Абрамцеве ранней весной, а начиная с июля жил там почти безвыездно до конца лета. Лучшей работой этого сезона можно считать замечательный этюд "Березовая аллея". Изображена северная часть старого абрамцевского парка. В этюде Поленова заметно стремление к картинности, налицо строгая построенность, уравновешенность. Мотив аллеи с фигурами людей привлекал внимание многих русских художников, но в сравнении с работами предшественников "пейзажный интерьер" у Поленова уютнее, человечнее. Причудливая игра света и тени сохранилась, но исчезли резкие светотеневые контрасты. Ласковое солнце мягко ложится на аллею парка. Кроны больших берез дают прозрачные голубовато-оливковые тени. В "Березовой аллее" много воздуха и света, покоя и красоты. Две детские фигурки в пышной зелени парка еще более усиливают камерный строй пейзажа.

Поленов пробовал претворить этот этюд в картину на холсте большого размера, но, к сожалению, это полотно так и осталось неоконченным. Лето 1880 года особенно запомнилось Поленову, да, пожалуй, и другим членам абрамцевского художественного кружка. Весной этого года было очень большое весеннее половодье. Долгое время было затруднено сообщение с близлежащими селами. С наступлением лета у Мамонтова и его ближайшего помощника по благоустройству абрамцевской усадьбы Поленова появилось много забот. Прежде всего, надо было очистить берега Вори, открыть давно запланированные красивые виды, сделать беседки и смотровые площадки. Этим с удовольствием занимались друзья. Усадебные работы перемежались с поездками "на тягу", прогулками по окрестностям Абрамцева.

Поленов очень любил речной спорт. В Абрамцеве в его обязанности входило устройство пристани и приведение в порядок лодочной флотилии, состоящей из трех лодок: "Лебедь", "Рыбка" и "Кулебяка". Пассажиры поезда, идущего из Москвы к Троице-Сергиеву посаду, переезжая большой железнодорожный мост около Хотькова монастыря, нередко могли наблюдать интересную картину. Далеко внизу на поверхности извилистой узкой ленты Вори застыла маленькая лодка. Несколько мальчиков-гребцов в матросских костюмах с капитаном во главе, поставив вертикально весла, дружно приветствовали проходивший поезд. Этим поездом обычно возвращался из Москвы к себе в Абрамцево Савва Иванович Мамонтов. Молодым капитаном всегда был Поленов, а матросами - многочисленная абрамцевская детвора. Речка Воря была для Поленова не только местом "отдохновения", но и излюбленным живописным мотивом, нашедшим отражение в таких этюдах художника, как "Абрамцево. Речка Воря" (1880), "Лодка на Воре в Абрамцеве" (1880), "Река Воря" (1882), "Река Воря. Абрамцево" (1882), "В лодке на Воре" (три этюда 1889 г.).

Этюд "Река Воря", наряду с пейзажем "Верхний пруд в Абрамцеве" (1882), является одной из наиболее известных работ, созданных Поленовым в Абрамцеве за время двух летних сезонов 1881 и 1882 годов. В этом этюде, убедительно свидетельствующем о том, что живописный набросок в творчестве Поленова приобретал порой самостоятельное значение, художник изобразил не маленький уголок берега, а широкую, прихотливо извилистую ленту реки. Стремление к панорамности пейзажа, увеличению широты и глубины изображаемого, желание говорить языком большой картины, большого пейзажа в данном случае не во всем оправдало себя. Тональная разработка выглядит грубее. В картине отсутствует также гармония между общим и трактовкой частностей, деталей, которая делала целостными камерные пейзажи художника. В своем стремлении к монументальности и значительности образа художник утратил органичность, "единое дыхание", основанное на слиянии поэзии жизни с живописной плотью картины.

В ноябре 1881 года Поленов предпринял путешествие в Египет, Сирию и Палестину с целью сбора материала для задуманной большой картины "Христос и грешница". Возвратившись из путешествия весной 1882 года, он незамедлительно приезжает в Абрамцево и приводит всех в восторг своими блестящими восточными этюдами.

Абрамцевская природа по-прежнему привлекает художника. Ее скромная и непритязательная красота находит свое отражение в пейзаже летнего сезона 1882 года "Верхний пруд в Абрамцеве". Зі от пруд был выкопан еще при разбивке абрамцевского парка в конце XVIII века. Когда-то в нем любил удить карасей С. Т. Аксаков. При Мамонтовых летом пруд был купальным, а зимой здесь устраивалось катание на коньках. Поленов любил этот прелестный уголок западной части абрамцевского парка и не однажды обращался к мотиву Верхнего пруда. За этим прудом прочно закрепилось название Поленовский. На этюде запечатлена светлая, ласковая, расположенная к человеку природа, рождающая чувство спокойного умиротворения. Художник стремится уйти от повествовательности. "Сюжетность" базируется на новой эмоционально-лирической основе, достигаемой преимущественно живописными средствами. Чистое небо, спокойная гладь воды с уходящим вглубь отражением деревьев, длинная полоса берега дают ощущение покоя и тишины. Ласковое солнце наполняет пейзаж светом. Обращаясь к простому мотиву, художник утверждает, что только в гармоническом слиянии с природой жизнь человека становится осмысленной и красивой. В 1883 году на основе этого этюда Поленов написал картину "Пруд в Абрамцеве".

К началу 1880-х годов Василий Дмитриевич Поленов стал одним из крупнейших мастеров русского реалистического искусства, признанным пейзажистом. Лучшие его пейзажи проникнуты радостной гармонией бытия, утверждают облагораживающее воздействие природы на человека. Будучи высоконравственным человеком, отзывчивым ко всему истинному и прекрасному, Поленов считал своим долгом помогать людям видеть красоту и тем самым подниматься над прозой жизни, обретать счастье. Он писал: "Мне кажется, что искусство должно давать счастье и радость, иначе оно ничего не стоит".

Гуманизм Поленова, его любовь к человеку, стремление сделать жизнь более светлой - существеннейшая черта его творчества.

Летом 1881 года в Абрамцеве собралось много художников. Работа над этюдами среди чудесной русской природы, беседы об искусстве, дружественная непринужденная обстановка и атмосфера творческого подъема делали Абрамцево особенно любимым. К этому времени усадьба уже приобрела значение культурного центра.

У художников появилась потребность выразить, воплотить свои идеалы, свое стремление к национальности, народности в искусстве. В 1881 году было решено построить церковь. Возникновение замысла соорудить церковь правильно объяснила в своих воспоминаниях младшая дочь Мамонтовых Александра Саввишна:

"Абрамцево стало дорого для всех, и вот явилась мысль оставить здесь какой-нибудь памятник совместной их жизни, в котором главный интерес было искусство". Идея строительства церкви в древнерусском стиле понравилась всем. Был объявлен домашний конкурс на лучший проект, в котором мог принять участие каждый член кружка. Один из первых набросков сделал Поленов. За основу им была взята церковь Спаса Нередицы. Тогда, до реставрационного раскрытия памятника (оно произошло в начале XX века), эта церковь имела вид небольшого массивного одноглавого храма. Поленов, отталкиваясь от первоисточника, представил в эскизе монументальную одноглавую церковь кубической формы с контрфорсами и куполом луковичной формы. В его проекте церковь хорошо увязана с окружающей средой, производит монументальное впечатление - она получилась даже слишком массивной и тяжеловесной. Проект Васнецова, при всей схожести с поленовским, отличался большей свободой в стилизации отдельных форм и образов древнерусского зодчества - церковь выглядела легкой, изящной, радостной. Был утвержден проект Васнецова, однако при окончательной доработке своего эскиза Васнецов использовал и проект Поленова.

Много сил вложили члены абрамцевского художественного кружка в оформление интерьера церкви. Это дело требовало больших знаний в области древнерусского зодчества и прикладного искусства. Всей работой руководил Поленов. Вскоре "на столе в гостиной появились археологические художественные издания и альбомчики Поленова с архитектурными зарисовками [...] По вечерам собирались вокруг чайного стола [...] Много спорили, обсуждали и изучали прошлое русской жизни". Поленов понимал, что только непосредственное общение с первоисточниками поможет осуществить замысел. С этой целью он организовал несколько поездок в центры древней национальной культуры - в Ростов и Ярославль. Вернулись с большим запасом всевозможных рисунков и образцов. Сочиняя эскиз иконостаса, Поленов ориентировался на иконостасы северных церквей - в них сильнее чувствовалась рука народного мастера, искренность, чистота, связь с реальным миром. Много радости принесли художникам хлопоты, связанные со строительством церкви. "Это было радостное солнечное утро нашей художественной трудовой жизни", - вспоминал позднее В. М. Васнецов. В 1882 году в жизни Поленова произошли перемены. Он женился на двоюродной сестре Елизаветы Григорьевны Мамонтовой Наталии Васильевне Якунчиковой. Венчание проходило в только что отстроенной абрамцевской церкви. Специально для молодоженов на территории усадьбы Мамонтов построил флигель, получивший вскоре название Поленовского. Жизнь в Абрамцеве била ключом. Художественный кружок разрастался, его пополняли молодые таланты. Днем все много и напряженно работали, а вечера были заняты чтением, музицированием, беседами. Особенно оживленно бывало в доме, когда приезжал Мамонтов со своим другом по университету, профессором физиологии П. А. Спиро. Они пели романсы, арии из опер и итальянские народные песни. Один из таких эпизодов и запечатлел В. Д. Поленов в этюде "С. И. Мамонтов и П. А. Спиро у рояля" (1882). Этим же летом Поленов создал портреты И. Е. Репина и Н. В. Неврева.

На протяжении многих лет на домашней сцене Мамонтовых ставились спектакли. Инициатором этих постановок был С. И. Мамонтов. Он сумел привлечь к этому делу крупные таланты, поднять любительские спектакли до профессионального уровня. Созданную впоследствии Мамонтовым Частную русскую оперу в Москве характеризует стремление порвать со старыми канонами императорских театров и смело утвердить новые художественные принципы. Поленову принадлежит во всем этом огромная заслуга. О нем часто говорили как о художественном руководителе домашних спектаклей. В его натуре были заложены многие качества, необходимые для театральной деятельности. Он неоднократно выступал как актер, режиссер, костюмер, гример, постановщик и даже как композитор. Декорации Поленова оставили заметный след в истории русского театрально-декорационного искусства. Наиболее значительными домашними спектаклями в декорациях Поленова были "Два мира" А. Н. Майкова (1879), "Иосиф" (1880), и "Каморра" (1881) С. И. Мамонтова, "Камоэнс" В. А. Жуковского (1882), "Фауст" Гуно (1882), "Алая роза" С. И. Мамонтова (1883). До наших дней дошли многие акварельные эскизы декораций, позволяющие судить о сущности театрально-декорационного искусства Поленова. Драма А. Н. Майкова "Два мира" воскрешала момент из эпохи разложения античной цивилизации и возникновения христианства. Проблемы морально-этического порядка - борьба со злом, нравственное совершенствование человека - были близки членам абрамцевского кружка. В спектакле участвовали Е. Г. Мамонтова, Поленов, Репин, Костя Алексеев (К. С. Станиславский) и Мария Климентова. Поленов, издавна влюбленный в античность, написал декорации, сочинил музыку и исполнил роль главного героя драмы Деция. Уже в этом первом спектакле определился принципиально новый, реалистический подход Поленова к декорационному творчеству. В противовес идеализации с "ходовыми", бутафорскими декорациями, господствовавшей на казенной сцене, он стремился к исторической правде. Работая над эскизами, Поленов утверждал новые принципы оформления спектакля. Он смело использовал историко-культурный материал, а также натурные зарисовки, сделанные им во время путешествия по Италии. Эпоха Римской империи ожила в строгой белой колоннаде "Атриума" и мрачной "Катакомбе". Чтобы лучше донести до зрителя главную идею пьесы, художник пытался сократить расстояние между героями прошлого и живыми современными людьми. Сохраняя поэтически-возвышенный строй спектакля в целом, Поленов достиг впечатления реальной жизни окружающей природы, на фоне которой поступки и переживания героев выглядели естественно и убедительно. В театральных декорациях Поленова со всей очевидностью прослеживается их органическая связь с его станковой живописью. В них много воздуха, солнца, игры света и тени. Художник принес в театр замечательное живописное мастерство, высокую художественную культуру. В. М. Васнецов вспоминал об этом спектакле: "Истинно художественная постановка, костюмы Поленова к пьесе Майкова так поразили меня, видевшего только казенную сцену, что я сразу же почувствовал: тут веет чем-то новым, свежим. Вдохновляющая сила чувствовалась и в том, как задушевно и просто играли в этих пьесах исполнители ролей". Бытовизм не был присущ театральным работам Поленова. В театре его привлекало прежде всего зрелищное начало, что особенно наглядно проявилось в работе над драматической поэмой В. А. Жуковского "Камоэнс" на сцене абрамцевского театра. Заглавную роль играл Поленов. Художник сам создавал обстановку, в которой он должен был действовать как актер. По замыслу автора, герой поэмы умирает в горнице, где "темно, тесно, нечисто! Стены голы, окна с решетками и потолок так низок, что душно!" Поленов усиливает пафос сцены. Он переносит действие под величественные своды лиссабонского госпиталя. Ярко освещенная дверь, из которой выходит Камоэнс, глубокие тени на полу и сводах, суровые и мрачные переходы - все говорит о стремлении Поленова к художественному обобщению. Художник ярко выявляет главную идею произведения и стремится представить жизнь в ее прекрасных, возвышенных проявлениях.

Поленову лучше всего удавалось оформление тех спектаклей, которые требовали поэтической интерпретации, сказочного преображения действительности. Одной из лучших его работ на сцене домашнего театра следует считать пьесу-сказку Мамонтова "Алая роза". "Его декорации к "Алой розе", - говорил позднее В. М. Васнецов, - гениальные декорации [...].

Надо быть волшебником, чтобы перенести нас в эти сказочные дворцы и сады". Эффект эмоционального воздействия декораций Поленова определялся прежде всего мастерским воспроизведением на сцене красочных пейзажей Испании. Таких "живых" гор, голубого неба, воздуха, света зритель не видел раньше в театре. Декорации Поленова открыли новые перспективы перед театральными художниками и заставили всех понять, как много может сделать живопись в театре. В работе над костюмами большую помощь Поленову и Васнецову оказывала Е. Д. Поленова. Она исполняла костюмы для "Алой розы" и "Фауста", позже подбирала русские костюмы для постановки "Снегурочки" в Частной опере по эскизам В. М. Васнецова.

Любительские спектакли в Абрамцеве и в московском особняке Мамонтова стали первой лабораторией художников и режиссеров нового образно-реалистического направления, определивших впоследствии целую эпоху в развитии русского театра. В. Д. Поленов, В. М. Васнецов оформляли спектакли в Московской частной русской опере Мамонтова. За ними пошли такие художники, как А. М. Васнецов, К. А. Коровин, М. А. Врубель и другие. Они внесли в театр лучшие достижения искусства, проникнутого демократическим духом культуры второй половины XIX века.

Поленов всей душой любил Абрамцево. Он знал силу и активность абрамцевского объединения, ценил в нем дух новаторства. Обладая большим умом и тонким душевным складом, Поленов, как никто другой, осознавал, что для того, чтобы абрамцевский художественный кружок сохранил спаянность, необходима духовная пища. Озабоченность Поленова судьбой абрамцевского объединения была вполне оправдана. К середине 1880-х годов кружок прошел стадию внутреннего развития. Энтузиазм Мамонтова не мог уже удовлетворить талантливую, ищущую абрамцевскую молодежь. Значение Абрамцева стало ослабевать, вернее, достижения абрамцевских художников постепенно перерастали границы единичного, частного художественного явления, становясь фактом культуры общенациональной. Художники стремились осмыслить сложные художественные процессы, происходившие за пределами Абрамцева, пытались глубже понять задачи своего творчества. Эти центробежные процессы ослабили творческие и личные связи между членами кружка. Даже коллективные чтения носили теперь случайный характер. В этот переходный момент Поленов сыграл неоценимую положительную роль в духовной эволюции абрамцевского художественного кружка. В 1884 году он вместе со своей сестрой Е. Д. Поленовой организовал так называемые поленовские рисовальные вечера. На московской квартире Поленовых стали систематически собираться все ведущие абрамцевские художники: И. Е. Репин, В. И. Суриков, братья В. М. и А. М. Васнецовы, братья К. А. и С. А. Коровины, М. В. Нестеров, И. С. Остроухов, И. И. Левитан, В. А. Серов, М. А. Врубель. "Зимним Абрамцевым" стали называть художники квартиру Поленовых. Поленовские рисовальные вечера развивали те этические и художественные идеи и достижения, колыбелью которых было Абрамцево. Об этом писала Е. Д. Поленова в одном из своих писем: "Собственно прелесть и польза этих собраний не в том, что на них производится, а именно то, что собираются вместе люди одной специальности. Обмен впечатлений и мыслей важнее самой работы". Эти собрания в доме Поленовых укрепляли стремление художников к идейности искусства, поддерживали абрамцевский интерес ко всему национальному, народному в искусстве. Здесь крепли профессиональные и дружеские связи. Рисовальные вечера, по инициативе Е. Д. Поленовой, стали перемежаться керамическими вечерами. Поленова, ранее занимавшаяся керамикой, заинтересовала художников этим искусством. Керамические четверги у Поленовых послужили началом общего увлечения, которое вылилось в создание знаменитой гончарной мастерской в Абрамцеве.

В 1890 году Поленов создает последний абрамцевский пейзаж - большое живописное полотно "Осень в Абрамцеве". В нем абрамцевская природа получила новую трактовку. Сплошной стеной встает перед зрителем густой смешанный лес, застывшей, неподвижной кажется река Воря. Пейзаж поражает своей торжественностью, значительностью, чему способствуют картинность образа, строгая построенность, уравновешенность композиции. Зрителю открывается почти сказочная картина пламенеющей осени. Краски яркие, звучные, насыщенные - зеленые, пурпурные, оранжево-золотистые. Но здесь уже нет той светлой радости бытия, ощущения слияния человека с природой, которые лейтмотивом проходили через все абрамцевские пейзажи Поленова. Художник как бы прощается с Абрамцевым.

Мечтая жить на природе, Поленов приобрел в 1890 году имение Бёхово в Тульской губернии и переселился туда на постоянное жительство. Но именно Абрамцево, дух творческого содружества, царивший в нем, идеалы мамонтовского кружка определили дальнейшие творческие поиски Поленова, были для него своеобразным мерилом этических и художественных достижений.

Абрамцево осталось для художника не только любимым уголком русской природы, но и местом, где началось его постижение души русской природы, осознание самобытности отечественной культуры и, наконец, становление Поленова как национального художника. Последователями поленовского реалистического пленэра стали такие замечательные русские художники, как И. И. Левитан, К. А. Коровин, В А. Серов, А. Е. Архипов и другие. В 1924 году, когда Василию Дмитриевичу Поленову исполнилось восемьдесят лет и он получил звание народного художника Республики, бывшие члены абрамцевского художественного кружка направили в Бёхово теплое приветственное письмо: "Вы были там, в Абрамцевском кружке, Василий Дмитриевич, на первом месте. Неутомимая деятельность Ваша, кипучая энергия, тонкий вкус и крупнейший талант Ваш обусловливали успех в любой области нашей интимной художественной жизни. Абрамцевцы: В. Васнецов, И. Остроухов, А. Мамонтова, Ап. Васнецов, М. Якунчикова, Н. Поленова-Якунчикова, Москва. 20 мая/2 июня 1924 г." Жизнь и творчество Елены Дмитриевны Поленовой (1850-1898) невозможно себе представить вне Абрамцева. Здесь, среди собратьев по искусству, она создала самые лучшие и значительные свои работы. Пожалуй, не найдется ни одной области, входившей в круг интересов С. И. Мамонтова и его друзей, в которой художница не приняла бы участия. В Абрамцеве Поленова занималась керамикой, живописью, художественной резьбой по дереву, писала акварельные пейзажи, иллюстрировала книги, была художником-костюмером, собирала произведения устного народного творчества и крестьянского бытового искусства.

Путь Поленовой в искусстве пронизан идеей служения народу. Постоянное стремление к народности - неизменная черта цельного творческого облика художницы. Способность Поленовой постигать духовные потребности эпохи, ее стремление связать искусство с жизнью и бытом людей отвечало новаторскому, прогрессивному духу абрамцевского художественного кружка, разнообразная деятельность которого внесла заметный вклад в русскую художественную культуру рубежа веков.

В годы юности художницы, когда в России выдвинулась идея женского равноправия, Поленова решила заняться полезной общественной деятельностью. Она с увлечением преподавала в деревенских школах, окончила Высшие женские педагогические курсы в Петербурге. В годы русско-турецкой войны (1877-1878).

Поленова вместе со своей старшей сестрой Верой Дмитриевной самоотверженно работала в одном из военных госпиталей Киева.

Но что бы ни делала Поленова, искусство продолжало быть ее любимым и основным занятием. Не имея возможности учиться в Академии художеств, куда женщин в то время не принимали, Поленова в течение трех лет пользовалась консультациями И. Н. Крамского в классах петербургской школы Общества поощрения художеств. Находясь за границей, занималась в частных художественных студиях. Однако больше всего Поленова дорожила занятиями с широко известным талантливым педагогом П. П. Чистяковым. Позднее в одном из писем В. В. Стасову художница писала: "Я себя считаю исключительно ученицей Чистякова, это был мой первый и мой последний учитель".

В 1879 году, заинтересовавшись прикладным искусством, Поленова, не прерывая занятий у П. П. Чистякова, поступила в школу Общества поощрения художеств, которая к этому времени была преобразована из рисовальной в художественно-промышленную. Она упорно занималась в акварельном классе и в классе живописи по фарфору и фаянсу. Поленова начала выставлять свои работы на периодических выставках, а за большие успехи в области керамики в 1880 году ее направили в Париж для усовершенствования мастерства. По возвращении из-за границы художнице было предложено место руководителя керамического класса в школе Общества поощрения художеств.

Однако судьба ее сложилась иначе. В 1882 году она переселилась на постоянное жительство в Москву.

Абрамцево Елена Дмитриевна посетила буквально через несколько дней после приезда в Москву - в октябре 1882 года. Ее восхитила духовная атмосфера, царившая в абрамцевском художественном кружке. Многие члены абрамцевского объединения знали Поленову лично задолго до ее приезда в Абрамцево. Они встретили ее с радостью и не как новичка, а как полноправного члена своего художественного кружка. Молчаливая, малообщительная, Поленова в Москве и Абрамцеве вдруг ожила, обрела почву под ногами; ее жизнь и творчество наполнились новым содержанием. Абрамцево с его прекрасными лесами, цветущими лугами, солнечными полянами и живописной рекой Ворей было неиссякаемым источником творчества художницы. "Для меня пейзажный этюд с натуры летом составляет главный существенный интерес жизни", - пишет она в 1883 году. Только за одно первое лето Поленова написала сорок этюдов с натуры. Уже в эти годы акварельный этюд с натуры приобретал иногда у Поленовой самостоятельное значение. Достаточно взглянуть на ее акварель "Ромашки" (1883)-художница стремится уйти от повествовательности, передать настроение светлой радости и счастья, красоту и поэзию летнего дня.

В эти годы у Поленовой наблюдается прочная привязанность к излюбленному кругу сюжетов. Так, в течение 1882-1883 годов она увлекалась белыми зонтичными цветами тысячелистника и находила их всюду: в парках Москвы, в Анашке, в Абрамцеве ("Цветы", "Уголок леса", "Опушка леса", "Пейзаж. Абрамцево"). Критики, писавшие о четвертой акварельной выставке, поставили акварели Поленовой с мотивами белых цветов на первое место среди работ других художников. И. Е. Репин, посетив выставку, констатировал превосходство пейзажей Поленовой перед аналогичными работами Шишкина. Причина подобного не во всем объективного предпочтения объясняется, видимо, тем, что у Поленовой больше непосредственности и восторга перед природой. Конечно, Поленова не достигла мастерства Шишкина. Она это хорошо понимала и неустанно стремилась к профессиональному совершенствованию. Показательным результатом ее творческих исканий может служить известная акварель "Желтые цветы", написанная в Абрамцеве в 1883 году. Старожилы вспоминают, что в былые времена в абрамцевских лесах и на территории усадьбы Мамонтовых росло очень много желтых цветов - купальниц. В наши дни их можно встретить в окрестностях Абрамцева только в одном месте - около бывшего Радонежа под горой, связанной по преданию с Сергием Радонежским. Вначале каждого лета склоны этой горы бывают сплошь усеяны цветами купальницы. Этюд "Желтые цветы" отличается легкостью, изяществом живописного решения и тонким поэтическим чувством. Стремясь изучить натуру во всей ее конкретности, художница останавливает внимание на очень маленьком уголке леса и дает его "в упор". Она постигает структуру цветов, трав, выявляет их форму, подчеркивает ракурсы. Нижние ветви елей остаются в тени. На их фоне цветы, освещенные солнцем, воспринимаются особенно свежими, как бы светящимися изнутри. В зависимости от освещения меняется цвет, легче и прозрачнее становятся тени. Лирическое настроение в этом пейзаже сочетается с вещественно-чувственным восприятием природы. Благодаря упорному труду и пристальному изучению окружающего растительного мира Поленова все более отходила от устаревших академических канонов, господствовавших в 1880-е годы в акварельной живописи. Художница сумела наполнить картинные образы радостью, счастьем, показать красоту небольших уголков родной русской природы. В письме своей подруге П. Д. Антиповой Поленова четко выразила свое выношенное, осмысленное и, возможно, выстраданное отношение к задачам творчества, свою направленность в искусстве: "... на нравственной обязанности каждого художника, - пишет Елена Дмитриевна, - лежит тщательно изучать себя, подсматривать в себе то, что составляет его личную сущность, и в этом направлении себя развивать. Виды, а уж особенно грандиозные, природы - мне не по натуре. Любоваться, восторгаться ее красотами - могу, но, передавая их, остаюсь чересчур спокойна и холодна. Не могу так облюбовать их, как иногда мелочь какую-нибудь, но родную. За душу захватывает одна лишь своя хорошо знакомая природа, северная или среднерусская, особенно тогда, когда она выражена в маленьких, ничтожных как будто, но глубоко поэтических уголках. Это мне близко и дорого - это мне и удается".

Среди абрамцевских художников Поленовой более всего импонировали взгляды на задачи и цели искусства Виктора Михайловича Васнецова. "Для меня Васнецов - это художник, - писала Е. Д. Поленова, - в мастерской которого зачерпнешь всякий раз такую глубину теплого и богатого содержания, как нигде здесь". Поленова часто посещала мастерскую Васнецова в "Яшкином доме" и вела с ним продолжительные беседы о дорогих ее сердцу русской истории и русском фольклоре. Ей было понятно и дорого стремление Васнецова приблизиться в своем творчестве к русскому национальному, народному представлению об идеале.

Среди молодых членов абрамцевского кружка Поленова выделяла И. И. Левитана, К. А. Коровина, В. А. Серова. Они учились в мастерской В. Д. Поленова в московском Училище живописи, ваяния и зодчества, нередко бывали в семье Поленовых и с большим уважением относились к художнице, любили ездить с ней на этюды в Абрамцево. Во время этих поездок часто разговор шел о новостях художественной жизни. При этом все чаще упоминались имена французских импрессионистов. А когда В. А. Серов или К. А. Коровин садились за этюды, Поленова являлась непосредственным свидетелем их смелых поисков нового живописного языка. Это было ей близко и понятно: она также стремилась к новому, более свежему и более острому восприятию натуры. "Считаю, что перемешивать тщательную и высмотренную натуру с более быстрой не только полезно, но и просто необходимо", - пишет художница в одном из своих писем. В 1885 году Поленова вместе с И. С. Остроуховым и И. И. Левитаном приехала на этюды в Абрамцево, не дождавшись весны, и на открытом воздухе в абрамцевском парке написала "Зимний пейзаж" и "Зимний пейзаж с красными кустами".

В отличие от акварелей предыдущих лет, пронизанных ощущением покоя, светлой радости и тишины, эмоциональный лад этих работ иной. В акварелях передан внутренний трепет, мимолетная красота февральского дня. В них много воздуха, света, исчезли робкие тени. Особенно тонко и красиво дан "Зимний пейзаж с красными кустами", такой силы и звучности цвета Поленовой еще не удавалось достичь.

Поиски новых приемов работы и явные успехи на этом пути принесли Поленовой большое удовлетворение. Успехи были замечены ее друзьями И. Е. Репиным, В. И. Суриковым, И. И. Левитаном, И. С. Остроуховым и другими. Для совершенствования акварельного мастерства Поленова стала очень часто приезжать в Абрамцево, иногда жила в Поленовском флигеле по целой неделе и очень много писала на пленэре. "Я давно не запомню в себе такой сильной, бодрой, даже возбужденной работы [...] До того я теперь разгорячена работой, что когда темнеет - досада берет - жду не дождусь утра, чтобы снова за работу..." - пишет Поленова Антиповой. И в другом письме: "С натуры работаю совсем особым приемом. Именно: пишу не этюды, а задачи, т. е. небольшие отрывки из природы для разрешения каких-нибудь мною самой заданных вопросов, например: отношение верхов деревьев к небу или солнцевой группы зелени к теневой и т. д ". На первой акварельной выставке 1886 года публика увидела ее абрамцевский пейзаж "На дворе зимой". Это "пейзаж настроения", который передает уже не только впечатления художника от окружающего мира, но и лирические раздумья. Воспевая поэзию обыденного, повседневного, Поленова вносит в нее торжественное звучание. Акварель "На дворе зимой" высоко оценил П. М. Третьяков, он незамедлительно приобрел эту работу Поленовой для своей картинной галереи.

На три акварельные выставки 1887 года Поленова представила сорок шесть акварелей. Наиболее удачна из них "Аллея ранней весной", на которой изображена аллея абрамцевского парка. От картины словно веет свежестью и запахами весеннего дня. Пожалуй, никогда раньше Поленова не подходила так близко к импрессионизму, как здесь. Передавая яркий солнечный свет, художница сумела сохранить воздушность и цветность теней: на первом плане тени четкие и почти синие, а удаляясь, они становятся более голубыми и жемчужно-серыми. Вдали все сливается в единой голубовато-серебристой дымке. На первом плане стоит большой старый дуб. Яркий свет солнца поглощает целые участки темного ствола, скользит по изогнутым сучьям. Игра света и движение теней в картине воспринимаются как проявления жизни предметов, их живой души. Картина, несомненно, писалась с натуры, прямо на пленэре.

Акварели Поленовой охотно приобретали все известные коллекционеры - П. М. Третьяков, Н. П. Боткин, М. Н. Мазаракки и другие. Успех акварелей Поленовой объясняется, во-первых, повышенным интересом в те годы ко всему русскому, национальному и, во-вторых, тем, что они восполняли своеобразный пробел на выставках русского реалистического искусства, так как другие художники (В. А. Серов, К. А. Коровин, В. И. Суриков, И. И. Левитан), хотя и отдавали дань этому виду живописи, но почти не выставляли свои акварели.

Однако, несмотря на успех, после 1887 года лишь изредка можно было встретить имя Поленовой в каталогах акварельных выставок. Она увлеклась в Абрамцеве другой работой.

Абрамцево было для Поленовой вторым домом, художественной академией, творческой лабораторией и школой человеческих чувств. Без нее там не мыслилось ни одно мероприятие. Уже в 1883 году Поленова была привлечена к участию в домашних спектаклях. Она великолепно справилась с работой над костюмами и стала считаться незаменимым художником-костюмером. Она исполняла костюмы по эскизам В. Д. Поленова, В. М. Васнецова и других художников. Поленова подыскивала образцы одежды, подбирала узоры, делала выкройки, занималась отделкой и руководила вышиванием.

Самым близким другом Поленовой в Абрамцеве была Елизавета Григорьевна Мамонтова. Обладающая большим тактом, душевной теплотой и необычайно добрым характером, Мамонтова стала, по словам Поленовой, ее "необходимостью". Постоянное стремление хозяйки Абрамцева к просветительской деятельности было близко Поленовой. Она любила и детей Мамонтовых.

Савва Иванович горячо поддержал идею организовать в Абрамцеве музей народного искусства. В мае 1885 года в мезонине главного усадебного дома музей был устроен. Это был первый в России музей народного искусства. О нем знали современники и высоко ценили это начинание абрамцевского художественного кружка. Теперь эта замечательная коллекция хранится в музее-заповеднике "Абрамцево".

Поленова и Мамонтова с головой окунулись в собирательскую деятельность. К ним присоединился Дрюша (Андрей) - сын Мамонтовых, увлекшийся под влиянием Поленовой прикладным искусством. "Чудный был день, - пишет Поленова в одном из писем, - славно прогулялись и купили у одной бабы паневу и безрукавку, а у другой сумочку. Все это пойдет во вновь открывающийся костюмный музей - наш". И еще: "Часа в четыре отправились в монастырь: купили три бурачка (один с живописью, один с выдавом) и два пояса - музей помаленьку прибывает". В поисках лучших образцов русской художественной резьбы по дереву для абрамцевской мастерской Поленова ездила во Владимирскую, Тульскую, Костромскую, Ярославскую, Вологодскую и другие губернии России. Более всего художницу интересовали предметы домашнего быта крестьян, орудия труда, мебель, посуда. Благодаря Елене Дмитриевне коллекция пополнилась великолепным собранием прялок, вальков, рубелей, полочек, набивных и пряничных досок, солонок, ковшей, бураков, туесков.

Собирая произведения русского народного искусства, Поленова изучала их. Ее интересовали не только сами изделия, но и методы работы народных мастеров, особенности распространения и бытования народного искусства в разных губерниях. В народном искусстве художницу привлекала не столько патриархальная самобытность, сколько единство эстетического и утилитарного начал, способность народного мастера создавать прекрасный предметный мир, превращать бытовые обиходные предметы в эстетическое явление. Ей пришла мысль внести эту красоту в современный быт, эстетизировать его. Такое стремление вполне отвечало не только художественным установкам абрамцевского кружка, но общекультурным запросам времени. Затея была одобрена в первую очередь В. М. Васнецовым, а затем и остальными художниками Абрамцева.

Творческой лабораторией для поисков Поленовой служила абрамцевская столярная мастерская при школе, устроенной Мамонтовыми. Учеников было мало, и школе грозило закрытие. Елизавета Григорьевна Мамонтова решила преобразовать столярную мастерскую в резчицкую, чтобы удержать крестьян от отхожих промыслов. Поленова взяла на себя руководство мастерской.

Художественный уровень изделий промышленного производства, особенно предметов быта, в России в то время был очень низок. Дипломированные художники не желали работать в этой области. Производством бытовых вещей занимались в основном малограмотные ремесленники. В декоративно-прикладном искусстве господствовало смешение отживших стилей, эклектика. Поленова поставила большую задачу: развернуть в Абрамцеве и соседних деревнях изготовление мебели в русском народном стиле с целью последующей ее продажи в Москве. Ориентация была взята на народное искусство и ручной труд. "Цель наша - подхватить еще живущее народное творчество и дать ему возможность развернуться". Источником вдохновения и конкретными образцами для Поленовой служила прекрасная коллекция произведений народного творчества. В столярно-резчицкую мастерскую Поленова и Мамонтова пригласили из соседних деревень крестьянских мальчиков-подростков десяти-одиннадцати лет. Мальчики эти, как правило, неплохо владели техникой резьбы по дереву, но не могли сами создавать новые образцы, им нужна была активная помощь. Поленова с большим энтузиазмом стала создавать для мастерской эскизы и проекты мебели. "Тогда я принялась делать рисунки, делать предметы деревянного производства, придерживаясь того, что производится народом для его собственного домашнего обихода, - пишет Поленова В. В. Стасову, - чтобы сколь возможно ближе подойти к типу народного художественного творчества". За девять лет работы в абрамцевской столярно-резчицкой мастерской (1885-1893) она выполнила более ста проектов резных художественных изделий.

Первых два проекта шкафчиков не удались Поленовой. Она поддалась обаянию орнаментов В. М. Васнецова, украшающих только что отстроенную церковь в Абрамцеве. На дверцах шкафчиков были нарисованы масляной краской весьма реалистические изображения цветов и птиц. На одном из них В. М. Васнецов пририсовал сороку и ворону. Этот опыт не удовлетворил художницу.

В первых самостоятельных работах Поленовой - шкафчик с двумя колонками, двухъярусный шкафчик, полочка-кронштейн, саратовский шкафчик (1885-1888) - на простых по форме изделиях из дерева появилась резьба, близкая к народной, мотивы стилизованных цветов, плодов, геометрические орнаменты. Так, откидные крышки шкафчика с двумя колонками украшены стилизованной веткой граната, двухъярусная полочка - мотивами тюльпана, по обвязкам полочки с кронштейнами тянется красивый геометрический орнамент, крестики, солнечные круги и стилизованные веточки стелются по задней стенке шкафчика. Резьба подкрашена красным, зеленым и синим цветом, орнаменты часто наносятся на золотой фон. Художница стилизует реальные мотивы одуванчика, ромашки, тюльпана, земляники и превращает их в растительные и геометрические узоры. Сохранилась одна интересная запись художницы: "Во время прогулки Сергей и Дрюшка [дети Мамонтовых] собирали мне цветы, которыми я пользуюсь для шкафчика. Мы проектируем его так: дверцы - стилизованные цветы и фрукты; верхний и нижний ящики - орнамент на золотом фоне, а верхний карниз - будем по мере набирания весенних цветов их изображать на нем". Декор абрамцевских изделий - плод фантазии Поленовой, но порой его бывает трудно отличить от народного. Формы абрамцевских изделий, как правило, имели истоком народные образцы, но перекомпоновывались, увеличивались, уменьшались, входили в разные изделия. Классическим примером этого может служить шкафчик с колонкой - самая известная работа абрамцевской столярно-резчицкой мастерской. Многие детали этого шкафчика заимствованы с крестьянских бытовых изделий. Колонка была найдена во время поездки в Ярославскую губернию в селе Богослове, нижний ящик скопирован с полочки в деревне Комягино около Абрамцева, рукоять - с раскрашенного донца деревни Валищево Подольского уезда. Все эти разнородные формы подверглись значительной переработке, уравновесились, изменились пропорционально и подчинились единому композиционному замыслу. Нарядные резные обвязки шкафчика собрались по углам в красивый тугой узел и подтянули форму. Яркий крупный цветок заменился резным изображением стилизованного куста земляники с подкрашенными цветами и плодами. А над ним на голубом фоне замерцали позолоченные звезды. Художница не утеряла ни одной крупицы собранных народных богатств и очень тактично использовала их.

Поэтический образ мышления Поленовой откладывал отпечаток на все изделия абрамцевской мастерской. "...Как закрою глаза, - пишет художница в письме Е. Г. Мамонтовой, - так все представляются разные дверки шкапчика. Дверка шкапа с колонкой со звездами, месяцем, земляникой и цветами представляет природу некультурную. Это - шкап-луг. А мой шкапик угловой, это - дом в два этажа: наверху, на окошке стоит цветок в горшке, а в нижнее окошко виден закат солнца".

Красота и мудрость живого народного искусства оказали благотворное воздействие на творчество Поленовой и нашли свое отражение во многих ее работах. Таков, в частности, мебельный гарнитур, состоящий из стола и двух табуретов. От строгих и простых форм этого гарнитура веет хозяйственностью, домовитостью. Это своеобразное детище северной народной мебели, встречавшейся Поленовой в Олонецком крае. Особенно интересен стол. Опыт предшествующих поколений чувствуется во всем - и в тяжелой резной доске, и в массивном подстолье, украшенном кессонами, и в нарядном узорочье орнамента, спускающегося, как скатерть, на бортовые части столовой доски. Сейчас лучшие варианты этого мебельного гарнитура можно увидеть в Государственном Русском музее в Ленинграде и в Загорском историко-художественном музее-заповеднике.

Поленова стремилась к тому, чтобы народные изделия не искажались, не модернизировались, а лишь перекомпоновывались, видоизменялись, приспосабливались к задачам времени и получали новую жизнь, оставаясь близкими к народным. Художница Е. Ф. Юнге в своих воспоминаниях о работе Е. Д. Поленовой в мастерской пишет: "Тут было не одно удовлетворение художника в создании красивых образцов, но желание провести эти образцы в жизнь, рассыпать их в народе".

Художественные изделия абрамцевской столярно-резчицкой мастерской очень быстро получили признание публики и имели шумный успех. Сначала их продавали в московском Кустарном музее у Никитских ворот, затем в специальном "Магазине русских работ" на Петровке (угол Столешникова переулка и Петровских линий). Ассортимент резных художественных изделий был самый разнообразный: полочки, стенные шкафчики, табуреты, стулья, комоды, кухонные и письменные столы, чайные столики, шкатулки, ларцы, солонки, рамы и т. п. Н. В. Поленова вспоминала: "Публика стала охотно посещать этот магазин нового типа, с художественными кустарными изделиями русского, чисто народного производства, давно забытого и вытесненного фабричными изделиями. Мебель раскупалась быстро, и пошли заказы". Повышенный интерес общества ко всему национальному, русскому способствовал популярности абрамцевской резной мебели. Москвичи охотно покупали абрамцевские "народные" (как их тогда называли) изделия. До сих пор в старых московских квартирах можно встретить резную абрамцевскую "аптечку", полочку для полотенец, комод или буфет. Художественная интеллигенция приветствовала появление абрамцевской мебели. Особенно восторженно отзывался о ней В. В. Стасов. В его кабинете постоянно висел находящийся сейчас в экспозиции Абрамцевского музея шкафчик с двумя колонками - "ящичек для писем". Мастерскую И. Е. Репина украшала резная "полочка с дворцом". Ее и сейчас можно увидеть в Пенатах. Абрамцевскую мебель охотно приобретали Ф. И. Шаляпин, В. М. Васнецов, П. М. Третьяков.

Мастерская в Абрамцеве росла с каждым годом. Бывшие ученики расселялись вокруг Абрамцева - в селе Хотьково, деревнях Кудрино, Артемово, Глебово, Митино, Мутовки, Быково. Они не хотели отходить от абрамцевской мастерской и продолжали работать по ее заказам. "Слава абрамцевской столярной, - писала Н. В. Поленова, - быстро росла во всем округе, и родители считали за счастье, когда их мальчик по окончании школы попадал туда". Поленова создавала все новые и новые образцы. В 1889-1891 годы из мастерской вышли прекрасный дубовый шкафчик с мотивом солярного знака на филенке, заимствованного с народного резного валька абрамцевской коллекции, двухъярусная полочка с колонками, резные стулья, шкатулки, солонки. По рисункам Поленовой мастера абрамцевской столярно-резчицкой мастерской сделали письменный стол с богатой резьбой и подарили его Е. Г. Мамонтовой. Стол этот и сейчас украшает кабинет Е. Г. Мамонтовой в Абрамцеве. Абрамцевские изделия обрели к этому времени единую орнаментально-композиционную систему, отличающую их от других кустарных изделий. В них преобладала плоская трехгранновыемчатая резьба. Утолщенные части каркаса (обвязки, карнизы, рамы) обычно декорировались геометрическим ленточным орнаментом. Тонкие филенки шкафчиков, полочек, буфетов украшались более живыми растительными мотивами. Раскраска применялась теперь реже - абрамцевская мебель морилась в темный цвет. Вариантность форм и орнамента давала простор творческой фантазии. В мастерской проявился и педагогический талант Поленовой. Она всегда учитывала возможности и способности мастеров, давала им посильные образцы, учила пользоваться чертежами, рисунками и проектами резных изделий. Вместе с Мамонтовой она заботилась об улучшении условий труда и быта мастеров. В абрамцевском общежитии часто устраивались чтения, беседы. Художница интересовалась также проблемой усовершенствования станков, улучшения технологии производства, четко разработала систему подготовки новых кадров. Все это много лет давало свои положительные результаты. Уже в начале 1890-х годов об абрамцевской столярно-резчицкой мастерской знали далеко за пределами Москвы. Отовсюду шли заказы. Сначала это радовало Поленову, но очень скоро она оказалась в драматической ситуации: у нее не оставалось времени на творчество, она не успевала помогать мастерам. Стало появляться много однотипных буфетов, кресел, полочек, резьба стала суше. Возникла опасность перерождения красоты и целесообразности в украшательство. Публика не замечала упадка художественного качества абрамцевских изделий, но это не могло не беспокоить художественного руководителя мастерской Поленову. В 1893 году художница сделала последнюю попытку утвердить свое право на творчество и артистизм. Она создала несколько оригинальных работ, не предназначавшихся для тиражирования. Из них наиболее интересна резная дверь бабы-яги. Художница воплотила в ней дух сказки, "атмосферу колдовства и таинства". В своем желании одухотворить материал Поленова в корне изменила технику резьбы. Рядом с реалистическими изображениями ландышей, тюльпанов, георгинов появились извивающиеся фантастические ветви неведомых растений. Народно-реалистические и модернистические элементы слились в единое целое и породили сказочно-фантастический образ. Это была последняя удачная работа Поленовой в области художественной резьбы по дереву. В 1893 году художница отошла от абрамцевского производства.

Поленова чутко уловила подспудно созревшую в России потребность эстетизации быта и осознала преобразующую силу народного искусства. В этой работе ярко проявился талант художницы и ее социально-мировоззренческие позиции. Поленова не создала и не могла создать принципиально нового стиля, но ее самоотверженные поиски "новой красоты" предметов быта не являлись данью моде. При всей односторонности идеи художественно-практическая деятельность Поленовой в Абрамцеве сыграла в конце XIX - начале XX века важную роль в формировании новой предметно-эстетической среды. Примеру Поленовой в 1890-е и особенно в 1900-е годы последовали сотни художников, меценаты, земства и даже правительство. "От нее пошла вся художественно-промышленная деятельность земств, - писал А. Н. Бенуа в 1904 году, - ею были вдохновлены абрамцевская гончарная мастерская, Строгановское училище, ковровое производство г-жи Чоглоковой; она же была главной вдохновительницей других художников: Якунчиковой, Малютина, Давыдовой, Рериха, Коровина, Головина и Билибина".

В обстановке сильно обострявшейся борьбы художественных идей и принципов Абрамцево являлось тем оазисом, в котором при сохранении лучших реалистических традиций прошлого прояснялись новые тенденции русского искусства. "Искусство на службу обществу" было девизом Поленовой. Абрамцево, его природа, обстановка, люди удивительно способствовали этому стремлению художницы.

Именно здесь, в Абрамцеве, общаясь с многочисленной детворой, Поленова решила заняться иллюстрированием русских народных сказок. "Думаю, что иллюстрировать русские народные сказки - дело большой важности, - писала художница в одном из писем В. В. Стасову. - Я не знаю ни одного детского издания, где бы иллюстрации передавали поэзию и аромат древнерусского склада, и русские дети растут на поэзии английских и немецких чудно иллюстрированных сказок".

Поленова поставила перед собой задачу совместить просветительские цели с решением серьезных творческих задач. "Мысль, которой я задалась, очень дерзкая, но страшно заманчивая. Хочется в целом ряде акварельных картин выразить поэтический взгляд русского народа на русскую природу... выразить связь почвы с выросшими на ней произведениями... Сюжетами для этого буду брать сказки, песни, различные поэтические поверья и пр. Хочется подметить и выразить те художественно-вымышленные образы, которыми живет и питается воображение русского народного человека". Стремление найти преемственную связь в мировоззрении "русского народного человека" разных эпох и на этой основе создать некий положительный идеал в современном искусстве, тоска по русской национальной художественной культуре были свойственны всем членам абрамцевского художественного кружка. "Мы, старые художники, - писал М. М. Антокольский, - воспитанные на русской почве, русском духе, смотрим на задачу искусства, как на активную, а не пассивную; чтобы оно нас будило, а не усыпляло; мы хотим от него всего того, что оно может и должно дать; мы хотим видеть в искусстве былины, сказки, эпос, драму, историю прошлого и событий настоящего; мы хотим, чтобы наши собратья творили не одними руками и глазами, но и мыслью, воображением". Поиски национального в искусстве у членов абрамцевского кружка были неразрывно связаны с любимым Абрамцевым. "Сейчас я опять в Абрамцеве, - пишет М. А. Врубель своей сестре, - и опять меня обдает, нет, не обдает, а слышится мне та интимная национальная нотка, которую мне так хочется поймать на холсте и в орнаменте. Это музыка цельного человека, не расчлененного отвлечениями упорядоченного, дифференцированного и бледного Запада". Эстетическое чувство национального каждый из членов абрамцевского художественного кружка выражал в искусстве по-своему.

Поленова шла от первоисточника. На протяжении всех лет своей работы в Абрамцеве она черпала из живого родника народной жизни и русского народного творчества.

В поисках материала для сказок художница обошла все близлежащие деревни, проехала по многим среднерусским и северным губерниям. Собирая резные художественные изделия для абрамцевского музея народного искусства, Поленова одновременно изучала бытовую обстановку крестьянских изб, одежду, правы и обычаи русской деревни. Теперь художница всерьез занялась изучением русского фольклора, собирала произведения устного народного творчества, записывала со слов крестьян много сказок, прибауток, пословиц и поговорок. Художницу в деревнях всегда окружали толпы ребятишек и наперебой рассказывали ей сказки.

Первые иллюстрации были выполнены Поленовой в 1886 году. С этого года до конца своих дней она не бросала любимого занятия, и за двенадцать лет Поленова сделала иллюстрации более чем к двадцати русским народным сказкам и поговоркам. Девять из них выполнены в Абрамцеве: "Маша и Ваня", "Война грибов", "Белая уточка", "Дед-мороз", "Избушка на курьих ножках", "Сивка-бурка", "Лисичка-сестричка и волк", "Волк и Лиса", "Сказка о царе Берендее".

По всей вероятности, рисунки к сказке "Маша и Ваня" художница нарисовала для детей Мамонтовых во время вечерних чтений. Но уже в этой пробной работе видны некоторые качества, получившие развитие в дальнейшем, - ориентация на русскую архитектуру и народный быт.

Со сказкой "Война грибов" у художницы были связаны воспоминания детства: "... я вспомнила "войну грабов" в той редакции, как я слышала ее от своей бабушки в очень раннем детстве, - писала Елена Дмитриевна Стасову, - [...] постаралась перенестись в то далекое время, когда, слушая этот рассказ, я представляла себе в лесу миниатюрные поселки, монастыри и города, выстроенные, так сказать, в грибном масштабе, в которых живут и действуют эти удивительные существа, так как в детском разумении гриб - это существо совсем живое и очень привлекательное".

С большой любовью и великолепным знанием натуры изображает художница грибное царство. Сохранилось много этюдов грибов, написанных художницей с натуры и введенных почти без изменения в иллюстрации, но грибы в книжке предстают перед детьми как одушевленные существа. Даже взрослый не чувствует диссонанса в том, что так называемое грибное войско состоит из людей и грибов. Скорее, наоборот, там, где грибы изображены с людьми, они выглядят более одушевленно. Интересна в иллюстрациях архитектура: затейливые деревянные старорусские строения с высокими кровлями и чистыми светелками, украшенные причудливой резьбой, крошечные сказочные терема и монастыри. Здесь художница широко использовала свои познания в области старинного и современного деревянного зодчества. Иногда она вводит в иллюстрацию существующую в действительности древнюю деревянную постройку, дополняя ее резными украшениями и цветной орнаментацией, а иногда сама создает целые архитектурные ансамбли, используя лишь отдельные формы из своих путевых альбомов. Особое место в книге занимает пейзаж. Уже первый взгляд на иллюстрации заставляет нас вспомнить акварельные пейзажи Поленовой. Некоторые из них, с небольшими изменениями, а иногда и без изменений вошли в иллюстрации сказок. Так, пейзаж художницы "Хотьковская дорога в Абрамцево" (1887) узнается в одной из иллюстраций к сказке "Война грибов": грузди поднимаются по Хотьковской дороге. Слева виден Хотьков монастырь. Лес по обеим сторонам дороги носил прежде название "Монастырский" и служил как для Аксаковых, так и для Мамонтовых постоянным местом сбора грибов. Хотьковская дорога вместе с монастырем была хорошо видна с балкона главного усадебного дома. Хозяева дома в ожидании гостей нередко выходили на балкон смотреть, не идут ли по Хотьковской дороге Репин, Суриков, Нестеров или Шаляпин. Иллюстрации к сказке "Белая уточка" имеют много общего с "Войной грибов": то же заимствование народных форм и мотивов, слияние реального с фантастическим. Но здесь меньше пространственности, динамики и элементов фантастики. Превалирует этнографическая точность.

Со временем техническая сторона иллюстраций Поленовой стала более совершенной. Этому способствовало, прежде всего, повышение акварельного мастерства художницы. В конце 1880-х годов ее акварели стали прозрачнее, чище, что не могло не сказаться и на иллюстративном творчестве художницы. Исчезли приторный розовый и условный зеленый тон двух ранних книжек. И в следующих книжках Поленова по-прежнему использует прием введения станковых акварелей в зрительный образ сказки. Так, прекрасный пейзаж "У крыльца" (1887) полностью вошел в иллюстрацию "Возвращение падчерицы" к сказке "Дед-мороз". Здесь же можно узнать старинный сундучок, находившийся в коллекции абрамцевского музея народного искусства, резные сани, зарисованные художницей для нужд абрамцевской столярно-резчицкой мастерской. Эволюция шла по пути большей поэтизации изображаемого. Это касалось не только пейзажа, но и архитектуры, одежды, предметов быта.

Дальнейшие поиски органического слияния русского фольклора с иллюстрациями к нему привели Поленову к фантастической сказке "Сивка-бурка". Новый жанр заставил художницу значительно изменить эмоционально-образный строй акварелей. Исчезла жанровая повествовательность, сцены удалились от зрителя, краски стали ярче, силуэты обобщеннее. Используя, как и прежде, готовые формы народного творчества, Поленова смело перекомпоновывала исходные элементы согласно новой задаче образного выражения фантастического духа русской народной сказки.

В своем стремлении как можно более полно и художественно убедительно воссоздать картину жизни "русского народного человека" Поленова все более отходила от этнографической достоверности и шла по пути выявления поэтичности русского фольклора. В книге Поленова создавала не только иллюстрации, но и заставки, концовки, орнаментальные рамы для текста и иллюстраций, разрабатывала шрифт. Художница вела переговоры с издательствами по поводу издания ее книжек-сказок, но тщетно. Только одна сказка была издана при жизни Е. Д. Поленовой в 1889 году - "Война грибов". Это одна из первых русских художественно-оформленных книжек для детей. Все оформление, начиная с рисованного шрифта и кончая ситцевым переплетом, тщательно продумано художницей. Каждая страница обрамлена "грибным" орнаментом. Книга воспринимается как единое художественное целое, что по тем временам было необычно.

Издание книжки-сказки "Война грибов" доставило много хлопот, но не удовлетворило Поленову - качество печати было крайне низкое. Ни одна типография того времени не могла качественно воспроизвести многокрасочные иллюстрации художницы. Вот почему она не спешила с окончанием этой работы.

Публика впервые увидела иллюстрации Поленовой в 1895 году на первой всероссийской выставке печатного дела. Современники высоко оценили ее работу, А. Н. Бенуа вскоре после смерти художницы писал: "Поленова заслужила себе вечную благодарность русского общества тем, что она первая из русских художников обратила внимание на самую художественную область в жизни - на детский мир, на его странную, глубоко поэтическую фантастику. Она нежный, чуткий и истинно добрый человек, проникла в этот замкнутый, столь у нас заброшенный детский мир, угадала его своеобразную эстетику, вся заразилась пленительным "безумием" детской фантазии".

Vasily Dmitriyevich Polenov (1844-1927) was a realist painter. He painted thematic pictures and portraits and designed stage sets. However he owes his fame mainly to his landscapes. In the Soviet period, Vasily Polenov was among the first to receive the title of People's Artist oi the Republic. Polenov graduated from the University and the Academy of Arts in St Petersburg in 1871 and as a reward for his outstanding success in his studies was sent for six years to continue his training abroad. He visited Italy, France, Germany and Switzerland. In keeping with the requirements of the Academy, the commencing artist worked mostly in the historical genre. His pictures were well received, but Polenov missed Russia and felt an acute desire to live and work in his native country.

In 1877 Polenov settled in Moscow and soon became a member of the Society for Travelling Art Exhibitions. His canvases A Moscow Courtyard (1878-79), Grandmother's Garden (1879), and An Overgrown Pond (1879), in which he expressed the poetry and charm of his native Russian countryside, brought him the renown of a talented landscape painter. Many of Polenov's landscapes were created in Abramtsevo where he often stayed for long periods. Abramtsevo is a small and beautiful estate about fifty kilometres to the north of Moscow. It had formerly belonged to the well-known writer Sergei Aksakov and has been a centre of literary gatherings. After Aksakov's death, in 1870, the estate was acquired by Savva Mamontov, a rich industrialist who was at the same time a connoisseur of art. He engaged seriously in sculpture and singing and produced amateur theatricals. The doors of his Moscow house and suburban mansion were always open to gifted artists, actors, writers and composers. In the late 1870s and 1880s Abramtsevo welcomed such painters as Ilya Repin, Viktor Vasnetsov, Vasily Surikov, Mikhail Vrubel, Konstantin Korovin, Mikhail Nesterov, Valentin Serov, Ilya Ostroukhov, and many others Abramtsevo became an important centre of cultural activity. The free union of talented people grouped around Mamontov became known as the Abramtsevo art circle. Its members had no clearly defined programme or statute. Meeting the needs of the time, they took part in the formation of a new national culture; they strove to link art and life. For Vasily and Yelena Polenova Abramtsevo became a second home. Polenov had become acquainted with Mamontov while he was in Italy. Their love of art made these two quite different men friends for the rest of their lives. Mamontov built for Polenov a special wing in his house, the so-called Polenov wing. The artist admired the beauty of Abramtsevo with its specifically Russian scenery. Polenov's landscapes The Courtyard. Abramtsevo, The Upper Pond in Abramtsevo, A Birch Avenue in the Park, The Vorya River in Abramtsevo, A Boat on the Vorya, Autumn. Abramtsevo are all pervaded with a bright, life-asserting mood. Polenov was one of the first to introduce the devices of open-air painting into the Russian landscape.

In the early 1880s the Abramtsevo artists decided to build a small church in the traditions of old Russian architecture. Polenov produced a design clearly based on the examples of Pskov and Novgorod architecture. Another project presented for general consideration was that of Viktor Vasnetsov. His church had a more graceful and festive aspect and his design was preferred. All the artists took part in the decoration of the church's interior. The carved wooden iconostasis was executed to Polenov's design in the traditional Russian style. Polenov also painted a number of icons and designed some ornaments and church furnishings.

From 1882 onwards everyone in Abramtsevo was absorbed by private theatricals. Polenov became one of the principal figures in these performances. He took part as designer, actor, producer, make-up man and musician. He was sometimes called the manager of the private theatre. Polenov made a significant contribution to the art of theatrical decor. He simplified the system of wings, disencumbered the stage of properties and showed the applicability of the principles of open-air painting to the theatre. He showed a preference for the romantic theatre. The productions of Mamontov's Joseph and Scarlet Rose and Zhukovsky's Camoens with sets by Polenov caught up all the members of the Abramtsevo circle. Performances took place there continuously for many years with decorations by Vasnetsov, Serov, Korovin and Vrubel. Soon the Abramtsevo theatricals grew into the Russian Private Opera founded by Mamontov in Moscow, where works by the Russian composers Glinka, Mussorgsky, Dargomyzhsky and Rimsky-Korsakov were presented to the public. Young fresh skills appeared on the stage. The great Shaliapin's talent was shaped there.

Yelena Dmitriyevna Polenova (1850-1898), Viktor Polenov's sister, arrived in Abramtsevo in 1882. Having received the diploma of "home teacher", she worked for several years in village and town schools and during the Russo-Turkish War of 1877-78 she served in a hospital. But she preferred art to any other occupation. Women were not admitted to the Academy of Arts at that time, and Polenova entered the school of the Society for the Promotion of the Arts in St Petersburg where she attended classes in watercolour and pottery. She finished the school brilliantly in 1880 and became one of the first Russian women to embark on the career of a professional artist. She soon became engrossed in the activities of the Abramtsevo circle.

The Abramtsevo artists created cheerful works reflecting the national life-asserting ideals of beauty. They derived inspiration from Russian history, fairytales, byliny and epic poems. Russian folk-lore served as a basis for many Vasnetsov's pictures, such as The Bogatyrs, Alionushka and Ivan Tsarevich on a Grey Wolf.

"We shall not make any contribution to the treasury of world art unless we concentrate our efforts on the development of our native, Russian art; that is, unless we convey as perfectly and completely as possible the beauty, power and content of our native images - our Russian nature and people, our contemporary life, our past, our visions, dreams and beliefs - and succeed in endowing our authentically national themes with an eternal, permanent significance", wrote Viktor Vasnetsov.

Vasnetsov's desire to come closer to the Russian national ideal of beauty was shared and cherished by Polenova. "I was not Vasnetsov's' apprentice - I took no lessons from him - but I somehow accumulated knowledge of the Russian national spirit in his vicinity," she wrote to the art critic Vladimir Stasov. And when Vasnetsov left the Abramtsevo circle for several years - he went to Kiev to decorate St Vladimir's Cathedral with murals - Polenova continued in the course which he had begun. In 1885 she wrote: "The idea that I want to realize... is a very bold one, but it is extremely alluring. I would like to express in a whole series of watercolor pictures the poetic outlook of the Russian people towards Russian nature, to trace the link between the soil and the works which have grown from it... To this end I shall use fairy-tales, songs, various kinds of poetic legends, and so on. I would like to discover and reveal those artiste images which feed the imagination of Russian man."

Polenova's modest plan resulted in a large-scale work. With a sketch-pad and a paint-box in her hands she went through old Russian towns, villages and monasteries and drew on the living source of the national culture. Contemporaries remember her as constantly surrounded by children who interrupted one another to tell her fairy-tales which she would at once write down. Peasants invited her to their huts and showed her beautiful objects of folk craftsmanship - carved painted distaffs, hollowed-out ladles, embroidered towels and sarafans. Polenova sketched all these things, and bought some of them. On the basis of the material she had amassed, she created in Abramtsevo illustrations for the Russian fairy-tales The War of the Mushrooms, Grandfather Frost, The Hut on Chicken's Legs, The Wolf and the Fox, Sivka-Burka, and others. Her illustrations are notable for their bright, life-asserting quality. The characters of the tales are clad in festive Russian costumes. The landscapes, saturated with light and air, are based on impressions of Abramtsevo: we can recognize the Upper Pond of the park, the Khotkovo road, the meandering Vorya river. A prominent place is occupied in Polenova's art by motifs drawn from old Russian architecture. She adapted the texts of the fairy-tales which she had collected, designed the type, initials, head- and end-pieces and laid out the pages and covers. But she succeeded in publishing only one book in her lifetime - The War of the Mushrooms (1889). It was the first children's fairy-tabe book to be completely designed and illustrated by a professional artist; and it was received enthusiastically by contemporaries.

Polenova's desire to bring art within the reach of people at large did not stop there. While wandering from one village to another, she noticed the striking ability of peasants to surround their life with beautiful objects. In the towns, factory-produced wares had almost completely ousted art from people's daily lives. Polenova decided to try her hand at the manufacture of everyday objects of high artistic value. Together with Mamontov's wife Yelizaveta Grigo-ryevna, she established in Abramtsevo a joiners' and carvers' workshop. Folk craftsmen produced furniture there to Polenova's designs and models. "Our purpose", Polenova wrote, "is to fortify the still living traditions of folk art and to give them the opportunity to develop." Yelizaveta Alamontova was Polenova's closest assistant in the workshop. All the members of the artistic circle took part, to a greater or lesser degree, in the formation of the Abramtsevo collection of folk art. In 1885 Russia's first museum of folk art was opened in Abramtsevo. Fascinated by the beauty and harmony of folk art, Polenova began to create art objects modelled on the work of Russian peasant craftsmen. Furniture produced by the Abramtsevo workshop achieved great success with the public, and it became impossible to satisfy the demand for it. Abramtsevo handicraft production expanded to take in all the neighbouring villages. A special warehouse and shop for selling Abramtsevo furniture were opened in Moscow, offering a variety of tables, chairs, side-boards, secret boxes, shelves, cupboards and entire suites of furniture. The pieces were richly decorated with three-edged recess carving, treated with mordant and sometimes lightly tinted. Furniture produced in Abramtsevo was shown at various artistic and industrial exhibitions both in Russia and abroad.

Their ability to meet the spiritual requirements of the epoch and their persistent efforts to connect art with people's everyday life not only added to the innovatory and progressive significance of the Abramtsevo circle's activity, but made a major contribution to the Russian culture of the turn of the century.