13. А.И. Сомову

[Сентябрь — начало октября 1866]

Многоуважаемый Андрей Иванович!

Крепко благодарен Вам за все хлопоты по поводу моего произведения¹. Хорошо, если бы хоть какие-нибудь из них можно было бы променять на те бумажные картинки, на которых в шутку написано, что по предъявлении тотчас выдается звонкая монета, все же сии хоть кому-нибудь нужны, но да будет воля божья. Очень рад был я также и Вашему письму, единственные новости были им занесены в нашу пустыню. Как они ни печальны, все ж за отсутствием конкуренции возбуждают интерес. В Испании я сильно восставал против боя быков, но смотреть, как людей вешают, едва ли не похуже, да еще с таким увлечением соваться по улицам с полуночи, чтобы добыть минутное наслаждение видеть православного в плафоне, как говорят у нас в Академии, с высунутым языком. Нужно быть баранами, пусть право вешать остается за тем, кто его имеет, но право, лучше бы было, если бы площадь была пуста, чтобы наслаждение это предоставить одним исполнителям казуса². Но в природе все последовательно, и публика, ротозеющая на удавленника, никогда не будет в них нуждаться, а впрочем, это не по моей части, я нынче агроном, сельский хозяин, администратор, управляющий и все, что прикажете, встаю рано, одеваю полушубок и сапоги по колено, чтобы привести в дело хозяйственную машину. [...] Но, увы, и у меня бывают минуты падения духа, когда гибнут посевы, сломается молотилка или дождь подмочит хлеб, и несмотря на все это, я написал три портрета, из которых один очень удался, с молодой хорошенькой соседки и много эскизов и даже пейзажей. Наш конференц-секретарь не хотел вникнуть в мое дело, министр разрешил мне остаться на неопределенный срок, стало, чего ж ему-то работать? Наконец, если Вы опять по случаю на него наткнетесь, то спросите, не будет ли Академия в претензии, если я останусь здесь без получения пансиона, разумеется, и без потери, ибо, прожив здесь, я мог бы сделать экономию и таким образом иметь возможность, получив генварскую треть вместе с майской, переехать за границу³. Ибо, откровенно говоря, от моего здесь пребывания зависит устройство дел жене на всю жизнь, ибо мы переживаем кризис раздела с таким человеком, с которым не нужно зевать.

За что были столь жестоко казнены Петерб[ургские] ведо[мости], управляемые десницей Корша, всегда, кажется, бывшего благонравным?⁴ Теперь Вы, вероятно, будете близким зрителем различных перестроек между Кюи, Серовым, Раппопортом и прочими витязями, а некоторым образом решителем их судеб или по крайней мере их произведений⁵. [...]

Гр. Мясоедов

Написав, вспомнил, что мое писанье Вы зовете трудно чтимым, это по совести верно. Ну, да Вы, коли чего не разберете, плюньте.

А если бы я пожелал уехать за границу через Одессу, вышлет ли мне Академия паспорт и пансион??

Примечания

1. Вероятно, речь идет о хлопотах Сомова по продаже картины Мясоедова «У чужого счастья» (см. прим. 2 к письму 5).

2. 3 сентября 1866 года в Петербурге, на Семеновском поле был повешен за покушение на жизнь Александра II Д.В. Каракозов.

3. См. прим. 2 к письму 12.

4. Газета «С.-Петербургские ведомости», руководимая В.Ф. Коршем (см. прим. 1 к письму 4), не раз подвергалась гласным и негласным предостережениям правительства.

5. Кюи Ц.А. — композитор, музыкальный критик, член «Могучей кучки». Профессор фортификации.

Серов А.Н. — композитор, музыкальный критик, общественный деятель.

Раппо юрт М.Я. — музыкальный критик, издатель «Музыкального и театрального вестника» (1856—1861).

Мясоедов намекает на разногласия во взглядах на пути развития русской музыки между Кюи и Серовым, окончившиеся открытой полемикой в печати из-за творчества Балакирева.