Ф. И. Иордан

В 70-х годах, после Федора Антоновича Бруни, творца "Медного змия"¹, ректором Петербургской Академии художеств преемственно стал знаменитый гравер, автор гравюры с рафаэлевского "Преображения", профессор, тайный советник Федор Иванович Иордан, современник Пушкина, Александра Иванова, Карла Брюллова, Глинки, Гоголя, Айвазовского... Он знал их лично, как и многих других славных своих современников. Федор Иванович оставил нам свои "Записки", простодушные, рисующие эпоху, события, прожитые за его долгую жизнь². Во время моего краткого пребывания в Академии Федор Иванович заканчивал свое ректорство, свое земное бытие. Он был уже весьма преклонных лет, так лет за восемьдесят. Благодушного старика мы все любили. Малого роста, с белой как лунь головой, с бритым, старческим личиком, с отвисшей беспомощно нижней губой, с выцветшими голубыми круглыми глазками, почти глухой, одетый в форменный вицмундир с широким старомодным атласным галстуком, он появлялся раза два в месяц на так называемых "вечеровых" классах, когда отдыхал натурщик, когда мы толпой слонялись по классу "композиции", по длинным, высоким коридорам Академии. Вот тогда, в конце такого коридора, появлялось шествие, во главе которого, окруженный свитой профессоров, следовал в классы наш ректор, а мы, академисты, по мере его приближения выстраивались "шпалерами" по обеим сторонам коридора, готовясь приветствовать старика. Среди сопровождавших его был неизменный инспектор классов, громогласный, не в меру распорядительный, однако любивший нас, молодежь, Павел Алексеевич Черкасов. Он шел справа от Федора Ивановича и кричал на весь коридор в особую трубку, которую держал у уха Федора Ивановича, - кричал, желая обратить его внимание на нас: "Ваше превосходительство! Федор Иванович, ученики Академии приветствуют вас". И мы почтительно кланялись старику, он же, ласково улыбаясь, кивал направо и налево своей беленькой головкой, взирал на нас выцветшими голубыми глазками, шествовал дальше, шаркая по каменному полу ослабевшими ножками и, таким образом исполнив свой служебный долг, тем же путем отправлялся домой.

Так шли годы безмятежного ректорства Ф. И. Иордана, пока в Академии не пронесся слух, что Федор Иванович заболел серьезно, безнадежно. Тогдашний президент Академии, вел. кн. Владимир Александрович, узнав об этом, в ближайший же день доложил о таком обстоятельстве Александру III, знавшему Федора Ивановича лично. Царь просил узнать через близких Федора Ивановича, что бы можно было сделать приятное умирающему...

В следующий доклад великий князь передал царю желание больного: ему хотелось бы получить... чин действительного тайного советника.

Царь улыбнулся и приказал изготовить соответствующий указ. Надо сказать, что в те далекие времена новый ректор, если не имел по старшинству и заслугам "тайного советника", получал его в ближайшее время и в таком чине кончал свой ректорский век. Нашему же добродушному Ф. И. Иордану захотелось покинуть свое земное странствование не просто "тайным советником", как его предшественники, а "действительным тайным", что, как видите, ему и удалось. Больше того, получив "действительного тайного", Федор Иванович стал быстро поправляться, выздоровел и пробыл в своем высоком чине, проректорствовал в нашей Академии еще год или два.

Примечания

Печатается по тексту книги "Давние дни", стр. 21-22.

1. Картина Ф. А. Бруни "Медный змий" (1834-1841) находится в Русском музее.

2. "Записки" Ф. И. Иордана изданы в 1918 г.